Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945 - стр. 11
В этот вечер Геббельс долго говорил о «тотальной войне», о «многих серьезных ошибках», которые до сих пор совершило имперское правительство, но также и о «непоследовательной позиции противника». Зашел разговор и о пропагандистской кампании антигитлеровской коалиции:
«Насколько проще было бы противнику, насколько меньше было бы пролито крови, если бы он с первого дня войны придерживался тезиса: Мы сражаемся не против германского народа, а против его подлого фюрера. Или: Мы хотим освободить германский народ от нацистской партии. У меня как у германского министра пропаганды было бы более трудное положение и мне было бы труднее противостоять этим последовательно защищаемым лозунгам. <…>
Даже в военной области у западных держав нет четкой линии. Почему снова и снова Сталин добивается таких удивительных успехов? Потому что он совершенно точно знает, чего хочет, и упрямо и последовательно проводит эту линию. Если бы после прорыва под Авраншем [25–31 июля 1944 г. в Нормандии] западные державы выбрали одно-единственное направление главного удара, они уже давно были бы в Рурской области или даже в Берлине, и теперь им не нужно было бы беспокоиться о том, что русские опередят их. <…>
Стойкость и выдержку нужно проявлять не только тогда, когда загоняешь противника в угол, но и тогда, когда сам добиваешься успеха. Стойкость и выдержка – это главные качества нации, ведущей войну».
Этими словами министр закончил свои рассуждения.
В качестве новогоднего блюда был подан гусь. Лишь с большим трудом мне удалось отрезать крошечные кусочки от гусиной ножки, причем приходилось действовать с величайшей осторожностью, чтобы моя гусиная ножка не скакнула на колени моей соседки по столу.
Время от времени я поглядываю по сторонам и с удовлетворением отмечаю, что всеобщее молчание можно объяснить только тем, что все сидящие за столом с одинаковым ожесточением пытаются разрезать жаркое на более мелкие кусочки, чтобы сразу отправить их в рот. Некоторое время мы в глубоком молчании кромсаем бедного гуся. Гости не говорят ничего, чтобы не обидеть хозяйку, хозяйка не говорит ничего, чтобы не оскорбить гауляйтера Ханке, подарившего ей гуся, а Ханке, по-видимому, надеется в душе, что только ему достался такой жесткий кусок мяса.
Наконец хозяин дома нарушает молчание, обращаясь к своей жене со словами: «Скажи, дорогая, твоя гусиная ножка такая же невероятно жесткая, как и моя?»
Всеобщий вздох облегчения. Тема для разговора найдена. Оживленная дискуссия о степени жесткости данной гусятины. Отвечая на многочисленные колкие намеки, Ханке отмечает, что это говорит о хорошем положении в Германии с продуктами, раз гуси доживают у нас до такого почтенного возраста.