Бинго - стр. 2
Обидно до слез. Вот только обида была какая-то пустая, словно и нет ее вовсе. А через секунду я о ней и вовсе забываю! Весело!
Около тела появляется собака. Она осторожно нюхает то, что лежит на снегу, и завывает. Я умиляюсь – хоть кто-то скорбит. Я тут же пытаюсь проникнуться к псу добротой и заботой, и даже хочу подсказать, что попа не самое мое лучшее место, но у меня ничего не выходит: ни один из рецепторов чувств не отвечает на мои запросы. Я просто стою и смотрю, что же будет дальше. А дальше – на заснеженном горизонте появляется стая псов.
Мерзкая дворняжка позвала своих. К пиру.
Собака воет не из жалости или боли, а от восторга. Вона как. Ну-ну. Прицеливаюсь, безразлично плюю в пса, и отворачиваюсь. Наблюдать за тем, как тело дожирают гиены, вовсе не хочется. Просто лень. Хотя, при жизни, такое зрелище наверняка бы вызвало отвращение. Хорошо, что я еще помню, какие чувства надо испытывать в тех или иных ситуациях. А что будет дальше?..
Мне снова посещает мысль, что надо идти дальше. Я иду. Или плыву – черт его разберет. Солнце с усталым кряхтением заваливается за восточный горизонт, а я понимаю, что заблудилась. Я совершенно не знаю местности, над которой оказалась. Поле, вонючие деревья (их запах можно сравнить с тлеющими кустами томатов), какая-то убогая кисло-зеленая речушка, вонь которой я и передать-то не могу, и небольшой серый домишко.
Дом меня заинтриговал. Ну вот прямо как-то совсем не пусто заинтриговал. Мне это чувство нравится. Наверняка, это чувство появилось потому, что исходные точки отсчета появились в моей нынешней жизни, а не тянулись из жизни.
Все дома, над которыми я проплывала сегодня, были синими. Или фиолетовыми. Хотя при жизни я не помнила ни одного одинакового дома! Это первый серый дом, который я увидела после смерти. Может быть поэтому я так заинтересована? Во всяком случае, в первое свое настоящее чувство я решаю поверить.
Подкрадываюсь к домику, осторожно стучу. Звука нет. Кричу. Звука по-прежнему нет. Я думаю, что в доме было бы намного уютнее провести ночь, чем на улице, хотя бояться, мне, конечно же, нечего. Ну и распирает мое пустое нутро необыкновенно живым чувством интереса.
В таком случае, входи по доброй воле.
Я не знаю, откуда взялись в моей голове эти слова, но я вхожу. Дверь вовсе дверью не была, словно фантом – пропустила сквозь себя, но представила это все так, как будто так и должно быть. Я радуюсь за нее – в такое тяжелое время дверь пытается казаться современной. Модной.
В доме пусто. Я отлично знаю, что ни к чему прикоснутся не могу. Поэтому спокойно «беру» в руки все, что хочу, «трогаю» все, что хочу, «сижу» там, где хочу и «кусаю» то, что хочу.