Билет в один конец. Последний рубеж - стр. 33

– Ни хрена не понимаю… – пробормотал Седой, почесав затылок. Только что он был в Зоне. Вместе с двумя напарниками подыскал место для ночлега – ветхий одноэтажный домишко прямо посреди леса. Ни окон, ни дверей, ни мебели – все, что смогли, вынесли еще в те времена, когда Зона не была наполнена коварными аномалиями, свирепыми мутантами и бессердечными охотниками за артефактами. Внутри сталкеров встретила только опутанная серебристой паутиной икона, висевшая на крепко вбитом в стену ржавом гвозде. Краска на изображении заметно потускнела, а само полотно крест-накрест пересекали две глубокие борозды. С картины на гостей смотрел человек в одеяниях епископа с богато украшенной митрой на голове. На шее святого, прикрытой ухоженной седой бородой, висел позолоченный крест, а в левой руке покоилось закрытое Евангелие. Рваные линии, оставленные неизвестным вандалом, разделили его строгое лицо с пронзительными синими глазами на четыре части. Для хозяина дома икона была настоящей реликвией, но для новых обитателей Зоны она не значила ничего. Как и многое другое, ее испортили просто потому, что могли.

Выпив грамм по сто пятьдесят водки из походных стаканов, бродяги умяли по банке тушенки на ужин. Затем поочередно сменили носки и белье – и стали обустраиваться на ночь. Первым вызвался дежурить Репа – бритый наголо мужчина средних лет со слегка покатым лбом, придававшим ему некое сходство с обезьяной. Взяв «калаш» в свои покрытые самыми разными татуировками руки – чего там только не было: и изображения святых, и какие-то жирные точки, и крупно выведенное «МИР», скиталец отправился на чердак сторожить покой товарищей. Помидор, прозванный так за его вечно красное от повышенного давления лицо, разложил на полу спальный мешок и улегся сверху, положив под голову рюкзак в качестве импровизированной жесткой подушки. Автомат сталкер положил на расстоянии вытянутой руки от себя – все боялся ненароком застрелиться, неудачно дернувшись во сне. А что до Седого, то он просто поставил свою поклажу у окна и улегся рядом, прямо на сердито скрипящие половицы.

– Почки застудишь, – сонным голосом пробормотал Помидор. – Дебил.

Его напарник ничего не ответил. Он был твердо убежден, что скитальцы Зоны практически не болели. Убежден, что его организм, испытывая постоянный стресс, мобилизовал все силы и в легкую справлялся с атакующими его вирусами. И лишь на одно короткое, почти мимолетное мгновение Седой задумался: «А что, если Помидор прав?» Но чувство собственной важности не позволило этой мысли развиться во что-то большее. Как и всегда, сталкер отбросил чужое мнение прочь. Потому что где-то там, на подсознательном уровне, он считал себя лучшим. Самым умным и самым хитрым. Любимчиком Зоны, как сказали бы суеверные скитальцы. Он мысленно превозносил себя над остальными бродягами, как делали это многие другие охотники за артефактами. И потому Седой просто погрузился в чуткий сталкерский сон, продолжая находиться во власти надежно закрепившихся в его разуме иллюзий.