Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха - стр. 54

(«Пусть она опять поедет на лифте, папочка!»)

Но одного они никак не могли постичь – как это Кама, которая была просто маленькой девочкой, сама со всем справлялась в таком огромнейшем городе, как Нью-Йорк. Конечно, я же и заронил в них сомнение, расписав, как выглядит Нью-Йорк с высоты птичьего полета. (Тони никогда не был дальше Монтерея, а Вэл лишь однажды побывала в Сан-Франциско.)

– А много людей в Нью-Йорке, папочка? – не уставал спрашивать Тони.

На что я не уставал отвечать:

– Миллионов десять, наверно.

– Это очень много, да? – делал он предположение.

– Еще бы! Ужасно много! Тебе до стольких не сосчитать.

– Спорим, там сто миллионов людей, в Нью-Йорке? Тыща миллионов миллионов!

– Точно, Тони. Ты выиграл.

Тут вмешивается Вэл:

– А вот и не выиграл. Нету там ста миллионов людей, в Нью-Йорке, правда, папочка?

– Ну конечно правда!

И, чтобы положить конец спору…

– Послушайте, никто точно не знает, сколько народу живет в Нью-Йорке. Можете мне поверить. Так на чем мы все-таки остановились?

Раздавался чей-нибудь голосок:

– Она завтракает в постели, ты что, забыл?

– Ага, она как раз позвонила коридорному, чтобы сказать, чего ей хочется на завтрак. А ему еще надо подняться на лифте, да, пап?

Я, конечно, наделил Каму самыми изящными, утонченными манерами. Будь она в реальной жизни такой, какой я ее описал, отец отрекся бы от нее. Но для Вэла и Тони она была само изящество. Та еще штучка, если вы знаете, что я имею в виду.

– А как это, папочка, она всегда говорит, когда мальчик стучится в дверь?

– Entrez, s’il vous plaît![20]

– Это французский, да, пап?

– Верно, это французский. Ведь Кама умела говорить на нескольких языках, ты разве не знал?

– На каких?

– Испанском, итальянском, польском, арабском…

– Это не язык!

– Что – не язык?

– Арабски.

– Ладно, парень, а что же это по-твоему?

– Птичка… или что-нибудь еще.

– Никакая не птичка, правда, папочка? – пищит Вэл.

– Это язык, арабский, – сказал я, – но на нем никто не говорит, кроме арабов.

(Ничего нет лучше, чем кормить детишек точными сведениями прямо с колыбели.)

– Вообще-то, нам не очень интересно, как она говорила, – заявляет Вэл. – Рассказывай дальше! Что она делала после завтрака?

Хороший ход. Я сам не представлял, что́ Кама собирается делать после завтрака. Нужно было что-то придумать, и побыстрее.

Пожалуй, подойдет поездка на автобусе. По Пятой авеню до зоопарка в Бронксе. На зоопарк должно уйти вечера три…

Рассказ о том, как Кама приняла душ и оделась, звонком вызвала горничную, чтобы та причесала ее и так далее, потом позвонила управляющему, чтобы справиться, какой автобус идет к зоопарку, и, самое важное, дождалась, пока лифт поднимется на ее пятьдесят девятый этаж, занял уйму времени и потребовал от меня немалой изобретательности. Когда Кама наконец вышла из отеля, одетая как старлетка и готовая к осмотру достопримечательностей, я уже начал выдыхаться. У меня было одно желание – быстрее доставить ее к зоопарку, но не тут-то было, им непременно хотелось знать, что из увиденного понравилось Каме больше всего (она сидела на втором этаже), пока автобус медленно двигался по Пятой авеню.