Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги - стр. 31
Еще со времен Шумера месопотамская традиция гласила, что божество бессмертно, а человек смертен – четкое, ясное и постоянное различие. Из людей лишь герой потопа (вместе с женой) был удостоен божественного статуса, а значит, и вечной жизни. Однако это – уникальная привилегия за уникальную спасательную акцию по сохранению жизни на Земле. Это исключение, доказывающее правило. Загробный мир под названием Кур (месопотамский аналог еврейского Шеола и греческого Аида) был обителью теней и призраков. Вспомним слова привратника в «Сошествии Инанны в подземное царство»: «Зачем ты пришла в землю, откуда нет возврата? Как решилась отправиться в путь, из которого ни один путник не возвращается?» (ETCSL 1.4.1).
Древо вечной жизни в Быт 2–3 хорошо перекликается с традициями Междуречья. Адам и Ева напоминают о героях Гильгамеше и Энкиду, древо жизни – о цветке жизни, а змей, который все испортил в Саду, – о змее, который совершил пакость в водоеме.
Подобно всему «плодородному полумесяцу», Израиль знал, что эпос о Гильгамеше повествует вовсе не о реальной упущенной возможности (мол, перебори Гильгамеш желание искупаться, жил бы вечно). Оба рассказа – метафоры о трансцендентных иллюзиях, связанных с человеческим бессмертием. Это притчи, возвещающие, что смерть – наша общая человеческая участь.
Было бы глубокой ошибкой думать, будто эпос о Гильгамеше или рассказ об Адаме и Еве возвещают о том, как люди сначала обрели, а затем быстро утратили вечную жизнь. В этом «было и ушло» звучит ясный подтекст: бессмертие – вообще не для людей. Если человек и получит вечную жизнь, он обязательно ее лишится из-за трансцендентного плутовства тех – богов, людей или животных – чьей уникальной привилегией она является. Человек остается у разбитого корыта, словно ничего и не было. Да по сути, и не было.
В вопросе о вечной жизни Израиль придерживался честного и сурового реализма. До Египта было рукой подать, но интеллектуальный подход был ближе к месопотамскому. Вплоть до II века до н. э. и величие Торы, и слава пророчества, и красота Псалмов, и глубины мудрости – все это обходилось без веры в вечную жизнь. Израиль покинул Египет, но не Междуречье.
Древо познания добра и зла
А сейчас перейдем от древа вечной жизни к древу познания добра и зла. И подчеркнем: именно оно ярче всего показывает переосмысление Израилем ближневосточного наследия. Сюжет мог бы пойти в глубоко месопотамском ключе: Господь Бог дает Адаму и Еве изобильный сад со всяческими плодами в пищу, запрещая лишь вкушать от древа вечной жизни «в середине» Сада; коснуться его, значит, умереть; Змей уверяет, что все будет иначе; они едят и изгоняются из Сада к обычной человеческой жизни.