Библейские чтения: Пятикнижие - стр. 6

Как един Бог, так внутренне един мир. Не задумываться над тем, каким методом действует Создатель, а созерцать красоту Его творения зовет нас Священное Писание и вдумчивый его читатель, живший в IV веке – святитель Василий Великий, который, заканчивая свою первую беседу на начало Книги Бытия, говорит: «Но мы, предоставив философам излагать друг другу эти мысли, сами же, не касаясь рассуждений о сущности и поверив Моисею, что сотворил Бог небо и землю, прославим наилучшего Художника, премудро и искусно сотворившего мир, и из красоты видимого уразумеем Превосходящего всех красотою; из величия сих чувственных и ограниченных тел сделаем вывод о Бесконечном, превысшем всякого величия и по множеству Своей силы превосходящем всякое разумение. Хотя и не знаем мы природы сотворенного, но то одно, что в совокупности подлежит нашим чувствам, настолько удивительно, что самый деятельный ум оказывается недостаточным для того, чтобы изъяснить как следует самомалейшую часть мира и чтобы воздать должную похвалу Творцу, Которому слава, честь и держава во веки веков. Аминь»[6].

Святитель Василий говорит: «Мы, предоставив философам излагать друг другу мысли о сущности земли, и неба, и вселенной, будем благодарить и прославлять наилучшего Художника». Пускай наука своими методами изучает историю Вселенной: на это у нее есть все права и для этого – все возможности. Библия не вступает в спор с наукой, Библия не запрещает естественные науки, не отменяет их воззрения на историю земли. Библия приглашает нас не спорить с учеными, а благодарить Бога Творца за тот мир, который предложен нашим очам, за тот мир, в котором мы живем, за то солнце, которое ежедневно восходит над землей, за тот воздух, которым мы дышим, – за всё, что Он ежедневно творит для нас, – за всё это зовет нас Священное Писание благодарить Творца.

‹Бе-решúт барá Элог̃úм…› Хочу обратить ваше внимание на слово «Бог», на иврите – ‹Элог̃úм›. Удивительная особенность этого текста заключается в том, что само слово «Бог» употребляется во множественном числе. Почему? Да по той причине, что Бог больше, чем всё, больше, чем любая мысль о Нем, которая не в состоянии вместить Бога. Он больше, чем само слово «Бог», и поэтому наивный иврит для того, чтобы всё-таки попытаться вместить Бога в это слово, идет по такому странному для нас, но обычному для древних языков пути: использует грамматическую категорию множественного числа, чтобы, говоря о Едином, передать Его огромность, подчеркнуть Его невместимость ни в одно слово. (Добавлю в скобках, что о многих животных большого размера иврит тоже говорит во множественном числе, хотя имеет в виду, несомненно, одного зверя, – только для одного того, чтобы подчеркнуть его величину, которая не вмещается в простое слово, употребленное в единственном числе.)