Безжалостный бог - стр. 11
– Кофеин тебя погубит. Или не кофеин… Выбирать тебе.
Я прохожу мимо них, боковым зрением сканируя всех присутствующих. Калина нет.
Это хорошо и плохо одновременно.
Хорошо – я его не увидела.
Плохо – появляется мысль, будто он выжидает, а потом взорвет бомбу над моей головой.
– Еще раз говорю, Ярик, никто не хочет тебя слушать. Все слушают только меня. Молчи и не позорься. А то все будут думать, что я общаюсь со сварливым дедом.
И их еще называют богами.
Я фыркаю и, кажется, делаю это слишком громко, чем привлекаю ненужное внимание.
– Кто это у нас тут прогуливает занятие? – Богатов подскакивает с места, скрещивая руки на груди, и косится на меня. – А-а-а. Это ты…
И что это должно значить?
Это ты – над кем все смеются, или ты – мишень для издевательств долбаного Калина?
– Может быть, ты кого-нибудь ищешь? – Марк двигает бровями, улыбаясь как самый плохой клоун. – Хочешь, я с первого раза угадаю, кого именно?
– Не хочу, – не останавливаясь, отвечаю ему.
– Почему? Я могу дать его точные координаты.
Я уже хочу сама дать ему координаты, куда он может пойти, но затем слышу голос Ярослава:
– Прекрати орать. И хватит доставать людей. Тебя и так все терпеть не могут.
– Меня?
Богатов начинает возмущаться еще громче, а я в этот момент уже подхожу к нужному кабинету и тут же занимаю свободное место рядом с подругой.
– Черт, я так волновалась. Знаешь, я попрошу папу написать роман о психе, который годами преследует свою жертву, а в конце его сбивает фура. Потом буду с радостью перечитывать, – шепотом говорит Соня, с силой сжимая шариковую ручку.
– Не слишком кровожадно?
– Папа бы сказал, что все получают по заслугам.
Отец Сони – знаменитый писатель в жанре триллера. Абсолютно не мой жанр, но я как-то попробовала прочитать одну из его книг, которую он мне подарил, и потом не спала несколько дней, чувствуя, будто за мной кто-то наблюдает из зеркала.
– Фура – тема интересная, но что произошло? Куда утащил тебя этот псих?
Я на секунду замолкаю, записывая то, о чем говорит преподаватель, а затем отрываю лист и пишу кратко:
«Мужской туалет».
Соня несколько раз перечитывает написанное с открытым ртом. Я забираю у нее записку и пишу дальше:
«Не проси рассказать в подробностях. Только не сегодня».
Подруга кивает и, прежде чем вернуться к занятию, гладит меня по руке.
За это я особенно люблю Яковлеву. Она знает, где находятся границы. Она не лезет в душу. Она понимает, когда нужно промолчать, а когда – разразиться тирадой.
Мы познакомились с ней в мой первый день в ВИПе. Тогда я наступила ей на ногу и тут же извинилась, а она лишь посмеялась, назвав меня странной. Это уже после она рассказала, что в стенах академии никто не извиняется. Здесь все живут по другим правилам. За год я так и не успела их выучить. Кажется, этих правил с каждым днем становится всё больше и больше.