Безымянный подросток - стр. 3
Один всхлип.
Один чертовски громкий всхлип.
– Андрюш, – мама прошептала его имя так тихо, чтобы её не услышал папа. – Посмотри на меня.
Он так и сделал – посмотрел на свою маму. То, что он увидел, закрепится в памяти до последней минуты его жизни. Перед ним предстало лицо юной красавицы, самой красивой девушки в мире, и свет люстры, что висела над головой Андрея, мягко ложился на тёмно-русые волосы, посыпая их небольшим слоем золота. Контуры лица, каждый изгиб, каждая линия вместе казались чем-то невообразимым, чем-то таким, прекраснее чего бог ещё не придумал. Андрей, смотря на маму сквозь пелену подступающих слёз, никак не мог насладиться её красотой и даже сейчас, дрожа от страха, где-то глубоко внутри он тихо гордился, что его мама такая, какой он её видит. Аккуратненький ровный нос, утончённые, в меру пухленькие губы и большие, очень большие голубые глаза. Именно их блеск в лучах люстры Андрей запомнит на всю жизнь. Блеск двух ярких голубых огоньков – таких родных и таких любимых. И длинные от природы ресницы, что должны сдерживать слёзы, но почему-то этого не делают. Мама в этот момент выглядела очень красивой, хоть Андрей и смотрел на неё снизу вверх, от этого её красота не убавилась. Но она хотела плакать. А это уже становилось невыносимо.
Она слегка наклонилась и зашептала – так, чтобы её услышал только сын:
– Постарайся сейчас не плакать, хорошо? Держись рядом со мной, не вздумай отходить. Но… – на секунду повисло молчание. – Если почувствуешь опасность, беги в свою комнату, закрой дверь и спрячься в шкафу. Понял?
Андрей кивнул, запомнив всё из сказанного. Вновь посмотрел на папу и тут же почувствовал, насколько сильнее мама прижала его к себе. Словно его хотели отобрать. А она не давала.
Папа тем временем перешагнул порог квартиры, закрыл дверь (её грохот словно ознаменовал начало кошмара), запер и, начав снимать верхнюю одежду, заговорил:
– Не ругаться при ребёнке, говоришь? – На его лице появилась ухмылка. – Знаешь, Аня, я полюбил тебя за твой характер, за твой стержень, за твою готовность поставить на место кого угодно, но ты, видимо, кое-что начала забывать. – Кровавые глаза вцепились в маму. – Я – твой муж. Я зарабатываю в нашей семье деньги, твои двадцать пять тысяч и рядом с этим не стоят. Я – главный, и я являюсь в семье мужиком. Соответственно, дорогая, правила устанавливаю тоже я. Ты можешь… – Папа наконец стянул с себя кожаную куртку и повесил её на крючок. – Ты можешь командовать всеми там, за этой дверью, но мной ты командовать не посмеешь. Прибереги свой характер для коллег или для подруг, которые только и сплетничают обо мне каждую секунду. Ты – моя жена. Так что не смей командовать мной, будто имеешь на это полное право.