Безупречный враг - стр. 29
Эраи откинулся назад, и конь пошел медленнее. Руки Граата вложили в ладони Элиис два ремня.
– Это поводья, – малопонятно пояснил араави. – Правый повод на себя – и Коор пойдет вправо. Левый потянешь – отклонится влево. Все просто. Управляй.
– Сама? – восхитилась Элиис.
– Конечно, – весело отозвался араави. – Ты же ничего не боишься. Коор таких уважает.
– А откуда на нашем острове коняка? – спросила Элиис, усердно натягивая правый повод.
– Это мой конь. Я ведь все-таки перламутровый араави, весьма важный жрец, – серьезно пояснил Граат. – Коор уже не молод. Ему на год больше, чем тебе. Скоро мне привезут нового. Не думаю, что он будет так же хорош. С этим мы друзья. Но я мог бы поселить Коора в твоей крепости, чтобы он прожил спокойную и долгую старость. В столичной крепости сирина есть удобные луга, ему там будет хорошо. Лучше, чем в замке сирен.
– В каком еще замке? – заподозрила неладное Элиис.
– Если ты не примешь коня в подарок, его придется отдать молодым сиренам как учебного. Там, в общем-то, неплохо, полный уход и корма вдоволь. Но сирены – они такие… Порой мстят за обиды своим ядовитым голосом.
– Ты решил меня хитро подкупить, – догадалась Элиис.
– Да, я долго выбирал годное для торга условие, – не стал спорить Граат.
– Ловко, – задумалась Элиис, глядя волосы на шее коня. – А почему он лохматый и белый? Седой?
– Кони бывают разных цветов, которые называют мастями. Белые действительно седые. Но не от старости, просто такими их создала богиня. Коор седой уже восемь лет. А лохматый… Это называется грива. Ее надо расчесывать и еще ее можно заплетать в косички, украшать лентами. Или даже жемчугом. Я научу тебя, выделю ленты и жемчуг.
– Ты слишком уж хитрый, – запереживала Элиис, не имея сил отпустить гриву и не в состоянии даже в мыслях расстаться с конякой. – Тебе трудно возражать.
– Надеюсь… Вот мы и приехали, – отметил Граат. – Это ребро горы, с него видно очень далеко во все стороны. Древний канон храма строго запрещает сиринам смотреть на море. Но отсюда, издали, я разрешаю. Только не говори коралловому владыке о моем самоуправстве, он очень рассердится.
– Не скажу. К тому же ничего не видно.
– Рассвет близок, не спеши. Смотри туда, в туман. Ты же сирин. Ты должна сердцем ощутить дыхание глубин. Если сладишь – туман уйдет. Ну же, или я зря все затеял и нарушил запреты?
Элиис кивнула и стала сосредоточенно смотреть. От усердия хотелось прикусить губу. Правда, Юго утверждал, что это плохая привычка: нельзя так явно выдавать свои сомнения. Море всегда было его мечтой, желанной и прекрасной. «Оно синее, – повторял Юго. – Оно дышит свежестью и брызги его соленые, белые и пушистые. Иногда море гладкое, как вода в бочке. А порой бешеное, вздымающее волны в рост родных гор». Много слов и, увы, все сказанное – одни лишь пустые слова, перенятые из чужих разговоров. Что таится за ними?