Безумство Мазарини - стр. 23
Нумерация здесь была по расстоянию, номер 1012 означал, что от порога дома до мэрии Сент-Аргана ровно 1012 метров. Но на расстоянии 1012 метров от мэрии находилось… поле! Маленькое кукурузное поле. Чуть ближе – старая ферма под номером 927. Чуть дальше – другая ферма, под номером 1225.
А между ними – ничего.
Ошибиться я не мог, по этой самой дороге мы каждый день ходили на занятия и обратно. Мне удалось поговорить с фермером, и он заверил меня, что между двумя фермами никогда никакого дома не было. Только поле. Шоссе заканчивалось на отметке 1521, слева было аббатство, справа – дикий, пустынный полуостров, где разместился наш лагерь.
Загадка.
Может быть, Брижит ошиблась, переписывая адрес? Может быть…
А что я, собственно, искал на острове Морнезе, зачем вернулся сюда? Не стану ходить вокруг да около, мне представлялось, что воспоминания так и посыплются на меня, что на месте я все так и увижу заново. Аббатство Сент-Антуан. Порт Сент-Аргана. Маяк Кандальников. Цитадель Мазарини. Рубиновая бухта. Дикий полуостров. Я думал, что шесть первых лет моей жизни пройдут у меня перед глазами, будто фильм.
Результат оказался нулевым – полное разочарование.
Воспоминаний у меня, можно считать, нет.
К тому, что было, ничего не прибавилось.
И я почти ничего не узнал на острове. Аббатство за эти годы окончательно разрушилось, туда лишь изредка забредали случайные туристы. Окрестности Сент-Аргана и порта были теперь хаотично застроены унылыми, безликими домами. Повсюду, откуда было видно море, то есть почти по всему острову, как грибы выросли кемпинги. Цитадель, маяк, Рубиновая бухта выглядели в точности как на фотографиях, которые я восемь лет тайком собирал дома, в Кормей-ан-Паризи. Обыкновенные виды, ничего особенного.
Обычный остров без всяких красот, куда летом толпами валят туристы.
Скучный и насквозь продуваемый ветром.
Я все это ненавижу. Ничего таинственного. Заурядный современный остров обывателей во вьетнамках и парусиновых панамах. Перенаселенный. Здесь невозможно побыть в одиночестве, собраться с мыслями. До приезда в лагерь я надеялся напасть на след отца и узнать тайну его исчезновения.
Обшарить аббатство.
Рыскать повсюду. Находить.
Ничего! Ровным счетом ничего! Ни малейшего следа чего бы то ни было.
Я томился в лагере для подростков, где мне было совсем не место. День за днем я сталкивался с очевидной, неотвратимой реальностью: моя личная история была удручающе банальной. Я жил здесь в детстве, до шести лет. Потом мой отец умер, погиб в результате несчастного случая, какого-то местного происшествия. Возможно, покончил с собой. То же самое можно сказать о матери. Я остался сиротой. Мы покинули остров. Никто из аборигенов не помнит этих давних событий.