Безумие толпы. Как мир сошел с ума от толерантности и попыток угодить всем - стр. 13

Есть еще два замечания. Первое: для того, чтобы события того вечера стали пугающими, необходимо экстраполировать их. Необходимо заподозрить Дэвидсона в том, что его слова о том, как люди приходят к нему за помощью – лишь прикрытие. Нужно поверить в то, что это – лишь видимая часть более обширного плана по превращению чего-то добровольного во что-то принудительное, а из принудительного для некоторых людей – в принудительное для всех. Сделать это – значит попрать один из основных принципов политической толерантности. Это означало бы не только присвоить себе право делать выводы о людях, но и додумывать мотивы, которыми люди руководствуются – они не видны глазу, но вы подозреваете, что они таковы. Что приводит к вопросу, который любой член по-настоящему мультикультурного и плюралистического общества может в какой-то момент задать: «Будем ли вы судить о людях, какие они есть, или будем пытаться считать тайный смысл их слов и поступков, утверждать, что можем заглянуть к ним в головы, а затем проникнем в истинные мотивы их речей и действий, которые пока еще этих мотивов не обнаруживали?»

Если бы мы сделали нечто подобное в похожей ситуации, то как бы мы сделали это? Стали бы мы настаивать на том, что у наших соперников – самые мрачные из всех возможных мотивов, до тех пор, пока не убедимся полностью в том, что они стремятся к противоположному? Или научились бы некоторой доле терпения и доверия? Даже ответы на эти вопросы непостоянны. Они колеблются под влиянием времени, места, обстоятельств и удачи. Некий семидесятилетний человек, которого некогда вынудили пройти репарационную терапию (не говоря уже об аверсивной терапии), будет иметь больше причин для подозрительности, чем любой из представителей более поздних и удачливых поколений. Тревожные сирены завоют раньше, если они были заведены раньше или в более суровые времена.

Возможно, эти поколенческие и географические различия со временем уменьшатся, и сглаживающий эффект социальных медиа сделает всех одинаково оптимистичными. Или, возможно, эффект будет обратным, и гей, живущий в 2019 году в Амстердаме, будет убежден, что его жизнь под угрозой, как если бы он жил в Алабаме 1950-х. Никто не знает. Мы живем в мире, где любой страх, любая угроза и любая надежда, какие только можно представить, всегда доступны.

Тем не менее, одно обязательное условие во избежание постоянной конфронтации – это умение слышать слова людей и доверять им. Действительно, в некоторых пограничных случаях, когда мы встревожены, что может происходить нечто странное, возможно, есть необходимость в том, чтобы искать скрытые смыслы в словах и убеждаться таким образом, что ничего страшного не происходит. Но если это уже было проделано и ничего жуткого не было обнаружено, значит, этим словам можно верить. Ни одно издание из тех, которые стремились подавить «Голоса заглушенных», не доказало, что Дэвидсон или его коллеги заставляли упирающихся пациентов проходить гетеросексуальную репарационную терапию. Никто не поинтересовался деталями, включенными в фильм, или тем, как проходили «консультации». А потому был сделан ряд предположений и слова получили различные интерпретации из-за того, кто именно их произносил. В этой парадигме «добровольно» означало «принудительно», «консультация» означала «преследование», а каждый, кто приходил к нему, был однозначным, необратимым геем.