Безумие на двоих - стр. 19
– О, Саша дома. Матвей не с тобой?
Моментально реагирует на мое появление Зимин-старший и улыбается так лучезарно и открыто, что мне становится стыдно за крамольные мысли о побеге из столицы. Этот импозантный влиятельный мужчина души в маме не чает, заботится о ней, да и мне ни в чем не отказывает. А уж соседство со сводным братом можно как-нибудь пережить.
– Нет, его задержали в универе.
Отделываюсь стандартной отговоркой и незаметно передергиваю плечами, вспоминая издевательскую ухмылку Мота, обжегшее, словно пощечина, «не советую», и вылившееся на меня всеобщее презрение. Парни принялись экспрессивно тыкать в мою ставшую в раз знаменитой персону пальцем, девчонки горячо шептались, сбившись в тесный кружок, а робкая попытка Ирки Зайцевой меня защитить просто утонула в этом невообразимом гвалте.
Чудесный первый день, ничего не скажешь.
А дальше все промчалось, словно в плотном белесом тумане. Пропущенная мимо ушей лекция, корявые линии на полях и абсолютный ноль на шкале полученных знаний. Пристальные любопытные взгляды, норовящие пробраться под кожу, язвительные смешки и нетерпеливый шепот все той же Ирки.
За что он так на тебя взъелся?
– Саш, чего ты застыла в проходе? Топай к нам. Посмотришь, что мы купили.
Снова зовет меня довольный Зимин-старший, и я послушно шагаю к большому дивану терракотового цвета и опускаюсь на освобождающееся между родителями место. С замирающим сердцем веду подушечками пальцев по сапфирово-синему бархатному прямоугольнику у Сергея Федоровича на ладони и не дышу, когда заветная коробочка открывается.
А потом погружаюсь в чистое искрящееся счастье, окутывающее меня с головы до ног. Не могу оторвать глаз от двух полосок белого металла и одобряю идеальные в своей простоте кольца без драгоценных камней с выгравированным на внутренней стороне обещанием «навсегда».
И это все до такой степени трогательно и волнительно, что я с трудом сдерживаю слезы радости и откашливаюсь, чтобы еще раз поздравить сидящих рядом со мной людей. Только не успеваю, потому что по телу пробегает лихорадочная дрожь, а внутренности съеживаются в один нервный ком.
Значит, вернулся Зимин-младший.
– Все в сборе, как хорошо. Ты, наверное, проголодался, Матвей?
Первой вскакивает всегда радушная и вечно переживающая, что на столе мало еды, мама. За ней поднимается Сергей Федорович и устремляется на кухню, нахваливая еще горячую уху, стоящую на плите. А я сижу, как дура приклеившись к дивану, и скольжу по Моту внимательным взглядом.
Всклокоченный, с глазами бешеными. Злой. Неужели никто не видит?