Безродные шпионы. Тайные стража у колыбели Израиля - стр. 9

Темой всех разговоров в кафе была война, находившаяся еще на первом этапе, – гражданская война в Палестине между еврейским и арабским ополчениями. До второго этапа – вторжения регулярных арабских армий после ухода англичан – оставалось еще четыре месяца. Но евреи уже уступали противнику численно, и многие их поселения оказались отрезаны. Войну пока что вели ополченцы из арабских деревень, чьим наступлением руководил знаменитый иерусалимский муфтий Абд аль-Кадер аль-Хусейни, командовавший Армией Священной войны. Лучший еврейский отряд Пальмах, элитная часть Хаганы, истекал кровью, пытаясь разблокировать осажденные поселения в Галилее и ведя бои на смертельно опасной дороге между приморской равниной и Иерусалимом. Самые бесстрашные среди молодых евреев оставались лежать среди валунов, сгорали живьем в своих броневиках. Британский генштаб, изучивший соотношение сторон, предрек победу арабов. Юсеф выпил за мясника и за радующегося араба, потом они пили вместе, пока не приехало такси.

Попав наконец в аэропорт, Юсеф поспешил в терминал и пристроился в очередь к билетному окошку. Он уже почти достиг цели, но человек, стоявший в очереди перед ним, вдруг оглянулся и посмотрел на него. Юсеф обмер. Этот человек, сирийский еврей, знал его, и не как палестинца-мусульманина из Иерусалима Юсефа, а как двадцатипятилетнего еврея из Дамаска по имени Гамлиэль Коэн.

У Гамлиэля-Юсефа закружилась голова, в глазах поплыло, все вокруг показалось нереальным. Он сделал вид, что знать не знает человека в очереди, в жизни его не видел. Других вариантов у него не было. В самолете Гамлиэль-Юсеф сел сзади, как можно дальше от новой опасности. Через полчаса раздался глухой удар шасси о полосу, самолет тряхнуло, пропеллеры захлебнулись и перестали вращаться. Посмотрев в овальный иллюминатор, пассажир увидел Бейрут.

Прилетев, он поспешно прыгнул в такси, чтобы оторваться от ненужного знакомого, оставил позади хаос кварталов, бульваров, трамваев, ползущих на плато между Ливанскими горами и заливом Сен-Жорж, и вышел неподалеку от центральной точки – площади Звезды, от которой разбегаются в разные стороны улицы.

Я побывал в Бейруте всего раз, в 2002 году, по паспорту нейтральной страны, и попал в центр таким же способом – приехав в такси из аэропорта, расположенного в южном пригороде. Несколько дней я исследовал элегантные улицы с бессчетными кафе и бедные кварталы ветхих гаражей, заклеенных плакатами с религиозными призывами. Своей энергией город показался мне похожим на Тель-Авив: те же солнечное дружелюбие, нетерпение и развязность, то же поклонение жизни и плоти с примесью страха неминуемой гибели, такой же народ, зажатый между подступающим исламом и Средиземным морем и так же изнемогающий от жары на полоске песка между стеной домов и водой. Представляя себе Бейрут конца сороковых годов, я думаю, что отчасти так было и тогда.