Безродные шпионы. Тайные стража у колыбели Израиля - стр. 6

♦ «Кукаб эс-Сабах» («Утренняя звезда») на Кингс-стрит, 28, где заправлял мусульманин Кассем Джабер, – излюбленное место всякого сброда. Музыка, спиртные напитки;

♦ кафе «Джордж», улица Алленби, 1, хозяин – христианин Фадул Джамил Кавар. Место встреч активистов – националистов и иных;

♦ кафе «Виндзор», хозяин – Чарльз Бутаджи, финансировавший покупку оружия во время арабского восстания в конце 1930-х годов;

♦ кафе «Фарид», улица Вади Салиб, 28, хозяин – Фарид Шаабан аль-Хадж Ахмад, активный сторонник мусульманских активистов, возглавляемых муфтием Иерусалима;

♦ безымянное кафе некоего Жоржа Шульца в доме 28 на бульваре Кармель. Шульц – гражданин Швейцарии, подозреваемый в шпионаже на немцев и итальянцев. Его жена, венгерская еврейка Розица, приняла христианство. В заведении «постоянно велась антисионистская пропаганда»;

♦ заведение некоей вдовы Бадии, популярное у британских полицейских и у «задрапированных женщин с неопределенными занятиями и намерениями».

Когда Юсеф добрался наконец незамеченным до транспортного агентства, его ждала первая неприятность: в агентстве никого не оказалось, окно было задраено, внутри темно. Юсеф убедился, что многие окрестные лавки тоже закрыты, хозяева, напуганные ночной стрельбой, остались дома. Но ему был необходим билет на самолет, оставалось только ждать. Пока он стоял на тротуаре со своим чемоданом, к нему приблизился молодой человек.

– Ты откуда? – прозвучал вопрос на арабском.

– Из Иерусалима, – ответил Юсеф, использовав арабское название города – Эль-Кудс. – Жду, когда откроется агентство.

– Это вряд ли, – возразил молодой человек, пристально глядя на Юсефа.

Что-то в облике или выговоре Юсефа вызвало у него подозрение. Юсеф изображал выговор араба из Иерусалима, но, возможно, не сумел скрыть своего родного акцента. Или как-то не так выглядел? Хуже всего было бы сейчас попробовать убежать. Поэтому Юсеф старательно ответил на все вопросы, после чего недоверчивый незнакомец, так и не удовлетворившись его ответами, скрылся за углом.

Его быстро сменил еще один, из числа разносчиков кофе, каких было много на улицах арабской Хайфы. Этот повел себя дружелюбнее.

– Послушай, – прошептал он Юсефу, – тебя хотят убить. Лучше скройся.

Агентство было-по-прежнему закрыто, сотрудник все не появлялся.

– Ты не представляешь, что здесь творится, – не унимался разносчик. – Здесь каждый сам за себя, любой – и судья, и палач. Что хотят, то и делают, никто им не указ.

Все оборачивалось против Юсефа. Так бывает с пловцом, попавшим в опасное течение: чем сильнее он барахтается, тем неумолимее его тянет ко дну. Лучше всего не двигаться и постараться обмануть самого себя. Юсефу были ясны все шансы «за» и «против». Они имели для него человеческие лица: недавно эти лица разговаривали, смеялись, но теперь посуровели, стали зловещими, превратились в иллюстрации того, какой будет его участь, если он бросится наутек.