Безобразная Жанна - стр. 24
– Ну… спасибо тебе, хоть и не знаю, с чего вдруг такая честь, – выговорила я.
– Так в эту ночь ты родилась, хозяйка, забыла, что ли?
– А ты откуда…
– Выяснил, дел-то, – хмыкнул он и без позволения присел на подоконник. – Не все еще, оказывается, забыли принцессу Жанну. Старый герольд пьет, как будто в бочку сливает, но я таки дознался кое о чем.
– Он жив?! Только сейчас о нем думала! – воскликнула я.
– А что ему сделается? Жив, только на покой ушел. Не ко двору, видно, пришелся, а еще и запил, язык заплетается, руки трясутся…
– Арнольд – запил? – поразилась я. – Быть не может! Герольд любой титул, любое заморское имя должен выговорить без запинки, ему и пить-то нельзя…
– Уж прости, хозяйка, я ему выпивку ставил, видел вот как тебя, – развел руками бродяга. – Зачем мне об этом-то врать?
– В самом деле… Что ж, благодарю за поздравление. Только зачем украшать комнату?
– Затем, что ночка сегодня не простая, – Бродяга прикрыл окно. – Бродят всякие, понимаешь, поди знай, чего услышат да где разболтают. Или ты в эти… хм… старухины бредни не веришь?
– Я даже в толк не возьму, о чем ты, – покачала я головой.
– Ах вон даже как… Ну, тогда знай одно: сегодня перелом осени, год на зиму поворачивает. В такие ночи нечисть бродить-колобродить любит. Угораздило ж тебя именно в эту пору родиться… может, неспроста, – добавил он. – Ну а рябины нечисть боится. Шиповник – тот растет сразу в двух мирах, двери запирает, а уж где крапива растет, там нечисть вовсе не пройдет!
– Понятно… – пробормотала я, разглядев в пучке шиповника несколько крапивных стеблей. – Только это все придется убрать, прислуга заметит.
– Утром можно будет выкинуть, – серьезно кивнул он и умолк.
– А как сюда попал?
– Какие двери да замки внизу, я еще тогда разузнал, так что мимо нужной лестницы не промахнулся, – сверкнул он улыбкой. – Да только у тебя дверь на засов заложена, пришлось через окошко лезть, не стучать же. Хорошо, я его еще в тот раз приметил…
– А зачем пришел-то? Меня поздравить, выпить и закусить?
– И это тоже. – Улыбка бродяги погасла.
– Тогда хоть скажи, кого благодарить, ты ведь не назвался. Как твое имя?
– Да кому как нравится, так и кличут, – пожал он плечами.
– Но ведь как-то тебя родители назвали?
– Как-то назвали, да это давно было, я позабыл. – Он криво ухмыльнулся. – А с тех пор немало воды утекло.
– Позабыл, надо же… Будто ты намного старше меня, – покачала я головой. – Ну ладно! Как тебя называют люди?
– Рыжим, неужто догадаться трудно? – Бродяга улыбнулся шире и встрепал свои космы. – Матушка, пока маленьким был, Искоркой звала, потом Огоньком. Но ты лучше называй Рыжим, хозяйка, не промахнешься! Такую масть, как у меня, поди поищи…