Безобразная Эйвион, или Сон разума - стр. 4

– Живее, говорю. Иначе мать твоя как вернётся, всё ей расскажу, уж оттаскает тебя за косы.

Буркнув что-то под нос, Айрис спрыгнула с топчана, незаметно для старухи показав язык.

– Зачем вода, матушка Маргет? – спросила Эйвион. – Ежели умыться, так я к ручью могу сходить.

– Велено в порядок тебя привести, говорят, приехали за тобой.

– Кто?

– Не знаю. Вставай. Помоги очаг разжечь.

Эйвион легко вскочила на ноги, чуть поежившись от холода. Старуха открыла ставни, и в комнату вместе с блёклым утренним светом ворвался свежий осенний ветерок. Небо было затянуто серыми тучами. Не обращая внимания на колючую солому, устилавшую каменный пол, Эйвион быстро натаскала веток, прихватив пару поленьев потоньше – всё из кучи дров, сваленных в углу комнаты, и, опустившись на колени, принялась чиркать кресалом.

– Помыться надо, расчесаться, – бормотала матушка Маргет, копаясь в сундуке. – Платье я тебе другое дам, всё поприличнее будет.

Тем временем появилась Айрис с двумя кожаными вёдрами. Повинуясь указаниям бабки, она наполнила большой таз. Маргет, вооружившись железными щипцами, вытащила из огня несколько камней и бросила их в воду. Булыжники зашипели, выпуская облачка пара. Подождав некоторое время, старушка кивнула.

– Раздевайся.

Эйвион послушно стянула рубаху и, под взглядом Айрис едва сдержав блаженный вздох, шагнула в чуть тёплую воду.

Эйвион уже вступила в тот возраст, когда девушки начинают обращать на себя внимание парней. За последний год она очень сильно вытянулась, и пока не могла похвастаться приятной взору округлостью форм: угловатые руки и ноги были непропорционально длинны, а маленькие груди торчали острыми конусами. Но рядом с ней даже почти безгрудая Айрис вызывала у мальчишек куда больший интерес: круглолицая, с забавными ямочками на щеках, озорными карими глазами и копной тёмно-русых волос.

Эйвион украдкой дотронулась до своей щеки, ощутив, как всегда, бугристую кожу.

Она плохо помнила ту ночь. Крики, звон мечей, треск ломающихся ворот, длинные языки пламени, лизавшие стены, и мать, бегущая к ней с протянутыми руками. Босиком, в разорванной рубашке, волосы лезли ей в глаза, а по ногам текла кровь. «Доченька, доченька…» Маленькая Эйвион плакала и тоже тянула ручонки, пытаясь слезть с высокой кровати. А потом мать упала, и за её спиной возникла фигура в шлеме и заляпанной красным кольчуге. Эйвион закричала от ужаса, а тот солдат, глянув на неё мельком, развернулся и ушёл.

А потом – страшный жар, грохот рушащихся балок и пылающий балдахин.

Больше Эйвион не помнила ничего, но до сих пор иногда просыпалась по ночам, видя перед собой тёмные прорези того шлема.