Беженец - стр. 29

Отец дождался небольшого перерыва в пальбе и пополз к машине.

– Юсеф, нет! – вскрикнула мама. – Что ты делаешь?

Он прыгнул на переднее сиденье и вытащил айфон и зарядное устройство из гнезда как раз в тот момент, когда пули вновь прострочили машину. Отец вывалился на землю и вновь скользнул в канаву.

– Нужно было вернуться за телефоном, – объяснил он. – Как иначе мне играть в AngryBirds?[7]

Он снова шутил. Махмуд знал, что им нужен телефон, чтобы добраться до Турции. Без карт они заблудятся.

Отец дождался очередного перерыва, и семья пустилась бежать от машины, оставив там все, что удалось спасти из рухнувшего дома.

Наконец настала суббота – день, в который Йозеф оставит детство позади и станет мужчиной. Он едва сдерживал волнение. Корабельная доска объявлений возвещала, что общий холл первого класса будет переоборудован в синагогу, еврейский дом молитвы, а это означало, что у Йозефа все-таки будет бар-мицва.

Однако он старался не выказывать свое волнение в присутствии отца. То, что могло стать счастливым событием в доме Ландау, теперь вызывало лишь тревогу, и все из-за отцовской паранойи.

– Синагога на борту корабля? – спросил отец и, покачав головой, продолжал мерить шагами маленькую каюту. В одежде не по размеру он выглядел смешно.

– Сам капитан распорядился, – ответила мама.

– Абсурд! Неужели никто не заметил нацистский флаг над головой, когда мы поднимались на борт?

– Так ты не пойдешь на бар-мицву собственного сына?

Мать и Рут уже надели красивые субботние платья. На Йозефе были лучшая рубашка и галстук.

– Бар-мицва? Но на корабле недостаточно мужчин для миньяна![8] – возразил отец.

По еврейским законам для публичной службы необходимо было присутствие определенного количества мужчин – десять человек или больше.

– Нет. Никто из живших в Германии последние шесть лет не пойдет на еврейскую молитву на борту нацистского судна.

Отец провел рукой по бритой голове.

– Нет. Это ловушка. Нас выманят, а потом схватят! Ловушка!

– Хорошо, – вздохнула мама, – мы пойдем без тебя.

Они оставили отца ходить кругами по комнате и что-то бормотать себе под нос. Йозефу казалось, словно кто-то вырвал сердце из его груди. Он так мечтал о том дне, когда отец будет рядом, чтобы прочитать молитву.

«Но, может, это и означает стать мужчиной? Может, мужчине больше не следует полагаться на отца?» – думал Йозеф.

Он, мама и Рут остановились перед холлом первого класса. Не потребовалось искать десять человек для молитвы. Здесь собралась сотня мужчин, возможно, даже больше. Все в кипах и белых с черным талесах, молитвенных покрывалах, наброшенных на плечи, как шарфы. Карточные столы были отодвинуты к стенам, и стюарды вносили дополнительные стулья, чтобы разместить всех посетителей. Впереди, на столе, лежал свиток Торы.