Бездушные. Изнанка - стр. 15
Обрабатывать рану оказалось не так просто, как казалось. Одно дело, когда ты латаешь разбитое в детстве колено. Другое – чужая голова. Чужая плоть. Ко всему прочему – ненавистная ей.
На миг ловит себя на мысли: он ведь ничего тебе плохого не сделал? За что ты его так ненавидишь?
- Уверен, в постели ты горячая… - сиплый голос разрывает гнетущую тишину. В нём отчётливо слышится издёвка.
Вот… именно за это и ненавидит.
Он собирается использовать её. Словно она вещь. А как только Влада придёт в негодность – выбросит. И брюнетка уверена, что он не блефует. Она видит, как он на неё смотрит. Вместе с морозом и пренебрежением, в его глазах плещется похоть. Кипит, бурлит, обдавая девушку ознобом.
- Если ты притронешься ко мне… - не договаривает, облизывая пересохшие губы. Сквозь плотную ткань джинс чувствует, как вдавливается в ногу оружие.
- Я бы посмотрел на это.
А потом он просто ушёл. Напоследок провёл горячей ладонью по её ноге. От щиколотки до бедра. Ошпарил крутым кипятком , пожелав доброй ночи, и вышел из комнаты.
…
Почти пять утра.
И Влада с удовольствием бы погрузилась в вязкое царство Морфея… только он не желал её впускать. Заставляя в агонии метаться под одеялом, и бояться, что Руслан придёт вновь.
Он так умело играет на её нервах. Словно на струнах, что натянуты до красного предела. И он знает что делает. Испытывает, накаляет, и получает от этого несравнимое удовольствие.
Руслан?
Влада слышала, как его люди называли мужчину Туз. Что это значит? Он игрок? Он же упоминал о том, что в тот вечер выиграл в покер. Её.
Ещё час, и желудок сводили голодные спазмы. Время тянулось, словно проверяя её на прочность. Издевалось. Как и он.
Так и не сумев заснуть, девушка безнадёжно вздохнула и поднялась из постели. Включила в душе непривычную для себя немного прохладную воду, и скрылась за стеклянной дверцей кабинки. Залезла под жёсткие струи, и закрыла глаза, опуская голову вниз. Ощущала каждую каплю, что стекала по коже, и заставляла дрожать.
Интересно, если она заболеет, он проявит хоть мизерную жалость по отношению к ней?
Вздрогнула от тихого шума, что пробился сквозь толщу воды. Кажется, что даже воздух заколебался, отбиваясь от влажных стен, и ударяя по девушке.
Открыла глаза, стирая с них назойливые капли. Дыхание ускорялось, как и пульс, что жужжал под тонкой кожей.
Размытый мужской силуэт приближался к ней всё ближе. И чем ближе он подходил, тем яростней клокотало сердце у неё в груди.
Крутанула смеситель, и погрузила уборную в тишину. Зловещую, душераздирающую, сводящую с ума.