Безбожно счастлив. Почему без религии нам жилось бы лучше - стр. 32

«Как, собственно, в течение десятилетий, а то и столетий, могла сложиться социологическая традиция, в которой научный подход к человеку систематически недооценивается, а то и прямо отрицается – вплоть до нынешнего дня? Какие существуют предубеждения против социобиологии, эволюционной психологии или против нейробиологии – и насколько обоснованными являются подобные предубеждения? Насколько полным может быть человеческий образ, который вырван из контекста миллиардов лет и все еще продолжающегося процесса, в результате которого мы произошли?! – вопрошает он и продолжает чуть спокойнее: – То есть процесса эволюции? Насколько прочным может быть мировоззрение, которое не учитывает результатов естествознания? И последнее, но не менее важное: какие следствия мы можем извлечь из эволюционистского понимания человека – как в научном, так и в социальном плане? – Он откашливается и смотрит, прищурившись, на первые ряды. – А если вы мне не верите, что общественные науки в этой сфере безнадежно отстают, – он улыбается, – то сходите в наш институт социологии, здесь – в Свободном берлинском университете, и расскажите им, что человеческое поведение детерминируется не только нашей культурой, но и нашей природой… – Теперь он смеется, взмахивает руками и кричит: – И они попросту выставят вас за дверь!»

Профессор Петерсен поправляет свою вязаную безрукавку, раскладывает свои бумаги на кафедре, затем смотрит в лекционный зал. Я совершенно ошеломлен, потому что для меня и для многих моих сокурсниц и сокурсников более актуальными были раньше такие вопросы: какая разница между инструментальным и оперантным обусловливанием? Почему собака пускает слюну, когда звенит звонок? Что общего или различного у Павлова, Пиаже и Песталоцци и зачем нам запоминать весь этот хлам наизусть, если всегда под рукой интернет? Почему, собственно, всем девушкам так нравятся теории Пьера Бурдьё – только потому, что он был француз? Студенты лучше всего учатся, когда они на занятиях а) записывают каждое слово, или б) подчеркивают отдельные места в тексте шестью различными цветами с помощью линейки, или в) внимательно слушают и стараются следить за содержанием лекции, или г) опаздывают на лекцию, а потом мешают. Разве это вообще нормально, если я говорю «студенты», а потом меня линчуют те, кто изучает гендерную теорию? И разве нельзя уберечься от всех этих дебатов о политкорректных терминах, если вместо «преподавательница» и «преподаватель» или «сокурсница» и «сокурсник» просто говорить «проф» и «штуди»[23]? И как я, «штуди», осуществлю какой-нибудь многофакторный дисперсионный анализ, не сойдя при этом с ума? Относится ли этот многозадачный анализ к экзаменационным темам или я могу про него сразу забыть? Какие семинары и лекции мне действительно надо посещать, а какие я могу спокойно вписать себе в зачетку? Актуальна ли сейчас эта обязанность – присутствовать на занятиях – и что произойдет, если студент украдет список посещаемости? И почему все курят в коридорах и сбрасывают пепел в пустые кофейные чашки, хотя повсюду наклеены вывески «курить запрещается»? В какой студенческой столовой предлагают самые дешевые углеводы? В каком университетском кафе лучший капучино и самые красивые студентки? И не в последнюю очередь – что ответить позднее, когда спросят: о, ты дипломированный педагог – а какой предмет ты преподаешь? Я до сих пор отвечаю: да никакого…