Без тебя никак - стр. 39
Он первый меня отталкивает. Буквально отрывает от себя, но вижу, как его ломает, как глаза горят, впервые со встречи.
– Хочу, чтобы ты меня запомнил, Марат. Запомни меня. Сравнивай всех со мной.
– Да как тебя забудешь, – отпихивает грубо и уходит. Просто растворяется в раскаленной жаре, стремительно становится миражом. А я закрываю глаза и реву, реву, реву, как никогда не плакала.
– Доча! – меня поднимают с асфальта сильные руки отца. Он не большого роста, но очень коренастый. – Что он тебе сделал? Обидел? Почему ты ревешь?
Я головой качаю, говоря про себя, что просто люблю его. Люблю, как никогда и никого не полюблю. Потому что первая любовь, безнадежная любовь, она самая сильная.
Истерика никак не проходила, пока меня несли в самолет. А там уже смогли меня уложить и даже успокоительное поставить. Кажется, это уже норма меня таким способом успокаивать.
Первый раз, когда мама ушла, а я рыдала несколько часов, не переставая. Папа не справился и пригласил доктора. Наверное, он был прав? Как еще ему было поступать?
Потом, когда переезжали, сама не знаю, почему тогда рыдала. Вроде с войны уходим, но мне казалось, что, если там останусь, мама вернется. Я так хотела ее дождаться, очень хотела верить, что мы сможем сохранить подобие семьи.
Потом, помню, у меня месячные начались. И так страшно стало, словно меня ранили. Прошлое и крики раненых вернулись, на меня накатило, а тут отец, как обычно, с волшебным укольчиком. Ну а что – ему можно.
Как было бы просто всем родителям, имей они такие полномочия.
Последний раз я помню лет в пятнадцать. Я тогда узнала, что мама, оказывается, давно мертва и уже точно никогда не вернется. Отец меня обманывал так долго. Как я могла это спустить на тормозах. Про них и забыла, когда машину отцовскую угнала. Водить меня он сам учил, за что потом и поплатился. Чудом звания не лишился, когда я в другую машину врезалась на трассе. Он меня тогда от скандала очередным уколом спас. Спаситель хренов. Мне так хотелось перед людьми извиниться, которые из-за меня пострадали, но разве папа дал?
– Живы, – сказал он тогда. – И ладно…
После этих успокоительных я всегда как кот под валерьянкой.
Вот и в этот раз еще месяц хожу вялая. Не понимаю ни фига. Я Вика Даниленко, я девушка Камиля вроде, я дочь генерала. Только вспомнить не могу, почему опять накаченная. Кажется, словно в тумане брожу. Ежиком. Медведя своего ищу. Только не понимаю, кто он и где он. Медведь мой. Сериалы дурацкие смотрю, с Камилем через раз общаюсь. Странно это все. И отец какой-то добрый, понимающий, ненастоящий. Эмоции кто-то отрезает и рядом складывает, как одежду, пока не проснусь.