Без правил - стр. 22
Бахурин продолжает ласкать меня, касается там уже смелее. Мне хочется зажать его ладонь, сдвинув бёдра, но он не позволяет. И тогда я чуть сгибаю ноги в коленях и отдаюсь ощущениям. Глубоко дышу, подгоняя себя куда-то, куда, не пойму я сама, стремлюсь.
А потом случается сладкая вспышка. Это настолько остро и приятно, что у меня пересыхают губы и будто на несколько мгновений отключается сознание. Демид всё ещё гладит меня там, но уже мягко, едва касаясь, а потом убирает руку. Я слышу тихий шелест, и мой Бахурин перекатывается на меня, прижимая собой к постели. Умащивается между моих согнутых коленей, вынуждая развести их шире. Целует снова и снова.
Быстро моргаю, когда чувствую, как он упирается в мою промежность, задерживаю дыхание.
- Дыши глубоко и постарайся расслабиться, хорошо? – Демид ласково проводит пальцами по моему лицу и прикасается губами.
- Хорошо, – отвечаю тихо и пытаюсь выполнить то, что он сказал. – Ох!..
Сдавленный вскрик рвётся из горла сам собой, когда Бахурин подаётся вперёд. После вспышки боли тело жаждет, чтобы его освободили, но этого не происходит. Демид делает так ещё раз, усиливая давление.
Закусываю до крови губы, стараюсь глубоко дышать носом, как он сказал, не мешать. Я читала, что первый раз пройдёт легче, если постараться расслабиться и дать парню свободу действий. Вот только не помню сейчас, это был любовный роман или статья в женском журнале.
Бахурин притормаживает немного, даёт мне время привыкнуть к ощущениям, справиться с дискомфортом, а потом снова начинает двигаться. Мягко, плавно, увеличивая темп постепенно. И уже замечаю, что такой боли и нет. Растревоженная впервые плоть, конечно, отдаёт болезненностью и ощущением переполнения, но вполне терпимо. Кроме того, общий микс ощущений очень странный. И боль эта далеко не на первом плане, она где-то на периферии, на заднем фоне, уступает место совершенно другим ощущениям – эмоциям, что переходят на физический уровень и топят тело в неге от осознания того, что я наконец принадлежу любимому полностью. Я теперь его, а он мой. Без остатка. Без границ и барьеров.
Да, тогда мы любили друг друга. Мы были очень юными, едва вышли из школьных ворот, но чувства были такими сильными, проживались на полную. После того я не знала ничего мощнее и вместе с тем чего-то, что оставляет более глубокие шрамы. И сейчас эти рубцы ноют так, что дышать тяжело. Потому что теперь, спустя десять лет, у нас обоих другие роли, от которых никуда не деться. Всё могло быть по-другому, если бы не многое «если». Демид больше не тот нежный и заботливый парень, а я не та невинная девочка.