Без права на возврат - стр. 19
Стрелка часов доползла до цифры три, это означало, что у нее осталось не больше шестидесяти минут, прежде, чем нужно будет собираться назад. Путешествие по этому району вечером, в одиночку, да еще и на электричке было развлечением экстремальным, и если она не хотела стать героиней очередного выпуска новостей, нужно было что-то делать.
Подумав немного, она решила взять себя в руки, убедив в том, что если это ее путь, то вскоре она сможет найти нужное место, а если нет, то значит, она приехала зря и нужно просто уйти.
С этим посылом она вышла на центральную аллею и прошла еще метров двадцать, пока, наконец, не увидела два переплетенных, словно в объятиях, ствола рябины. Когда-то ее очень удивило это дерево, но сейчас она поняла, что наконец-то дошла!
За эти долгие годы рябины заматерели, но все еще продолжали обнимать друг друга. Никому так и не пришло в голову разлучить этих сиамских близнецов. Кое-как продравшись к Генкиной могилке, она увидела, что трава на ней выросла выше ее роста. От палящего июльского зноя она пожухла и потускнела, но все еще была очень густой. Сколько же лет здесь никто не появлялся?
Она вспомнила, как месяц назад ее пригласила в «Одноклассники» старинная знакомая. С любопытством разглядывая фотографии ее друзей, она вдруг чуть не ахнула: с экрана на нее смотрело знакомое лицо. Трудно было не узнать одного из детей Геннадия, молодой человек был так похож на него.
Создав фейковый аккаунт для конспирации, она не удержалась и зашла на страницу, чтобы увидеть, что мальчик вырос, возмужал и, так же как и отец, служит в правоохранительных органах, хотя и не в Главном Управлении, а обычным участковым в самом обычном ОВД. Ничего примечательного на странице не было, и она уже была готова покинуть ее, как вдруг до нее дошло, что в профиле была информация о брате и сестре, о матери, друзьях, – и ни слова об отце!
Не это ли ее тогда задело за живое?
Когда отец объявил о своем решении уйти от своей гражданской жены, этих детей буквально превратили в живой щит, хотя почти вся его зарплата уходила на содержание ребятишек.
Детьми манипулировали, как острыми дуэльными шпагами, нанося болезненные уколы в самые чувствительные места, управляемые человеческой душой: чувство долга, ответственности, морали и этики, хотя за всем этим укрывалось лишь одно чувство, и имя ему был страх.
Страшно было потерять власть. Страшно было остаться одной. Страшно было стать никому не нужной. Потому в ход за отвоевывание ушедшего в туман Генки были пущены все средства. Этот был тот самый случай, когда любовь оказалась войной.