Без права на ошибку. Том 2 - стр. 5

Я права, как и всегда. Но почему так разочарована? Неужели понадеялась на Виталия Петровича. А ведь он выглядит таким внушительным специалистом в свои сорок с небольшим лет, что надежда по-прежнему не покидает меня.

Думаю, чем же он вызывает доверие. Про себя отмечаю сходство с отцом при ближайшем осмотре: нос, брови, губы. Виталий Петрович очень напоминает его чертами лица и безукоризненной вежливостью.

Обреченно вздыхаю. Типично женское. Бесит.

Сжав кулаки, подаюсь вперед под слабый скрип обивки, и наши глаза оказываются на одном уровне.

Вешайте лапшу на уши кому-нибудь другому, Виталий Петрович.

— Я знаю точную дату зачатия. Если вы утверждаете, что показатели в пределах нормы, чтобы меня успокоить, то не получится. Мне уже месяц говорят…

На лице Виталия Петровича застывает усталая улыбка, и я осекаюсь. От его оскала становится некомфортно. Будто сейчас спрыгну с места и убегу подальше, а к ребенку никого из персонала этой клиники больше не подпущу.

В поисках поддержки осторожно кошусь на Шершнева.

«Разве я преувеличиваю?»

Молчаливый вопрос тонет во внимательном взгляде, что сканирует Виталия Петровича. Шершнев напряжен до предела. Все вижу по заострившимся чертам и тому, как трепещут его ноздри.

— Моя жена задала вопрос, — яростно цедит, а меня прошибает холодом с головы до пят.

Виталий Петрович откидывается на спинку кресла, затем двигает к нам несколько снимков УЗИ.

— Смотрите сюда.

— Чего я там не видела, — недовольно бурчу. — Вы ответите или нет?

— Лена, — звенит голос Шершнева на весь кабинет.

Посмотрите, какой папаша.

— Сначала на порог не пускал, теперь такой грозный, — рявкаю я и прижимаю ладонь к напряженному животу.

— А что так тихо? — огрызается Шершнев, поднявшись с места. — Всему городу расскажи о наших проблемах!

Истерично смеюсь.

— Боюсь, что устану, пока дойду до конца списка.

— Успокойтесь, дорогие родители, — Виталий Петрович поднимает ладони верх, чем привлекает наше внимание.

Посылаем друг другу гневные взгляды. От чувства глубокой несправедливости зудят пальцы. Растираю ладони, пока кожа не начинает ощутимо гореть. Отвлекаю себя, чтобы не впиться ногтями ему в рожу.

— Вот, — вздыхает Виталий Петрович и тычет карандашом в снимок. — Смотрите сюда.

С некоторой обреченностью поднимаюсь и подхожу к столу, чтобы взглянуть на малыша. На Шершнева, остановившегося рядом, не смотрю. Козел. Даже в кабинете у врача устраивает показательные разборки.

— У вас небольшая аномалия в месте прикрепления плодного яйца, — Виталий Петрович обводит темное пятно. — Из-за этого при стандартной процедуре УЗИ ребенок кажется меньше. Но я посмотрел повнимательнее и сделал снимок с другого ракурса.