Без права на ошибку. Том 2 - стр. 39
— Мама…
— Лежик, не стони, займи рот делом. Вон, невеста сейчас от смеха расплачется. А маме горько, ой как горь-ко!!!
19. Глава 19
Пытки под кодовым названием “выкуп невесты” тетя Таня оставляет в качестве контрольного выстрела противотанковой ракетой в голову замученного Шершнева.
— Мама потратилась, Лежик. Маме нужна денежка, — хлопнув в ладоши, тетя Таня выскакивает из-за стола, пока мы, мокрые, с болящими от смеха щеками, пытаемся перевести дух. — Идочка, выгоняем мужчин на улицу. Так, где-то у меня здесь все было... Людвиг, тащи синюю сумочку!
Людвиг, что за весь день так не сказал ни слова и не присел, с непрекращающимся нервным тиком, невозмутимо поправляет желтый шейный платок. Я старательно пыталась понять, кем он приходится тете Тане. А когда шепотом спросила об этом Шершнева, тот только махнул рукой, мол не концентрируйся на всяких Людвигах.
Цокая шпильками по ламинату, тетя Таня подбегает к уже хорошо знакомому нам безразмерному клетчатому баулу и, звонко щелкнув молнией, практически по пояс погружается внутрь.
— Людвиг, ты несешь?!
Всхлип вырывается из моей груди вместе с истеричным смешком, но все тонет в стоне раненого зверя, что вот-вот забьется в конвульсиях слева от меня.
— Счастье, Лежик, оно такое, — раздается из глубин клетчатой сумки. — Его нужно заслужить, да-да. А ты как думал? Мама прилетит и позволит тебе все испортить? Как говорится, не хочешь быть счастливым — заставим!
— Тата, — все вздрагивают от прокуренного сиплого голоса Людвига, а тетя Таня прекращает шебуршать в сумке. — Может быть детям стоит дать отдохнуть?
Мама, наконец получив поддержку, подрывается со своего места и кидается на Людвига, беззвучно расцеловывая того в обе щеки. Даже Олег, что до этого просто не замечал его, смотрит на него со взглядом, полным восторга и благодарности.
— Дорогая, — пищит мама, поправляя прическу. — Давай посидим, пообщаемся. Олег уже выкуп в некотором роде сполна оплатил.
— Я сейчас не поняла, — раздается громкий рык, а растрепанная тетя Таня вылезает из баула. — А маме кто заплатит за почти тридцать лет мучений?
— Мам, просто скажи, сколько, — то ли смеется, то ли плачет Шершнев, сжимая на столе мою руку.
— Мама тебя рожала восемь часов, кровью и потом растила, а ты хочешь отделаться без боли? — топает ножкой в элегантной туфельки тетя Таня и направляет на меня взгляд, наполненный нежностью. — Аленушка, ты же хочешь выкуп?
— Понятия не имею, что вы задумали, но я на все согласна, если мне дадут полежать, — ослепительно улыбаюсь, пока Шершнев сдерживается, чтобы не пробить головой стол. — Что нужно делать?