Без права на ошибку. Том 2 - стр. 24

Он бил его за любую ошибку в бизнесе. Его не волновали ни оценки, ни состояние, в каком приходил Женя домой. Для Лазарева не было запретов.

Кроме одного.

Он не должен ошибаться на работе.

«Бизнес — главное. Ты имеешь право жить, как тебе угодно, но на утро должен встать и закрыть любую сделку».

И чем больше по мнению Александра Самуиловича, лажал Женя, тем сильнее ему доставалось.

«Никто не любит тебя сильнее меня, сын. У тебя никого нет, кроме меня. Ты нужен только мне. Помни это. Помни, что я все делаю только ради тебя и твоего блага».

— Тебе нужно обратиться в полицию, — давлю вновь, пока Лазарев допивает третью кружку чая.

— И разрушить доброе имя отца? — прыскает Женя и ощупывает обработанный мазью фиолетовый глаз. — Змеюшка, это и мое имя тоже, ты не забыла?

От его слов меня передергивает. «Доброе имя». Неужели это дороже жизни?

Я всегда считала, что отношения в семье — дело исключительно семейное. Меня не трогали чужие истории, никогда не интересовали. Но сейчас, когда внутри меня новая жизнь, все изменилось.

Хочется запереть Лазарева здесь и не выпускать до прихода Олега.

Почему-то я уверена — несмотря на все произошедшее, Шершнев не оставит Женю в беде. Он не такой человек. Я прекрасно понимаю, что Олег ничего об этом не знает.

Потому что если бы знал — точно вмешался.

Я плохо представляю себе Шершнева, который просто закрывает дверь перед лицом избитого Лазарева.

Но тогда почему Женя пришел сюда, как к себе домой?

Может я снова заблуждаюсь в своих суждениях о Шершневе?

— Он же тебя убьет, — хватаюсь за голову и нервно царапаю корни волос. — У меня в голове не укладывается.

— Только если я в третий раз сорву нашу с ним сделку по передаче акций, — пожимает плечами Лазарев и болезненно морщится. — Не знаешь, когда вернется Олег?

— Понятия не имею, — трясу головой и роняю руки на стол. — Подожди, каких акций?

— Тех самых, — устало выдыхает Лазарев и горбится, словно на его плечи обрушился тяжелый камень. — Номинально — у нас контрольный пакет.

— Да, Олег говорил, — ошарашенно лепечу я и тянусь к пустой кружке. — Ничего не понимаю.

Лазарев долго промаргивается, словно пытается убрать с глаз невидимую пелену. Растирает лицо и шею руками, то и дело кидая на меня косой взгляд. Что-то взвешивает, словно думает, можно ли мне доверять.

— И зачем я тебе все рассказал? — наконец, стонет Лазарев и ерзает на стуле. — Короче, если коротко, из того, что я сам понял. Шершнев планировал, что твой отец после выздоровления вернется к делам компании. Ему ни к чему еще один бизнес, он и так выжатый лимон. А я планировал, что вы благополучно сойдетесь и никакой сделки между нами не будет.