Без права на ошибку. Дочь олигарха - стр. 25
Вдруг из-за меня погибла Леська? Они ведь вместе пришли на мой день рождения. У них, наверное, любовь…
Отмахиваюсь от этих мыслей, потому что точно помню, как они обнимались с Олесей, когда я мчалась за каретой скорой помощи, которая увозила Мишку.
Стараюсь вести себя вежливо и максимально сдержанно.
— Стас теперь твой новый телохранитель, — ровный голос отца взрывается в голове.
— Мне не нужен телохранитель, можешь сразу его увольнять, — как только осознаю сказанное, тут же отказываюсь. На Стаса не смотрю, я не выдержу его взгляда. Я просто кожей чувствую волну его недовольства. Пусть не думает, что я в восторге от его грешно-красивой рожи и накачанного, тренированного тела. Свои пошлые намеки и шуточки пусть адресует Олесе, видимо, ей такое нравится. Шеки начинают теплеть от смущения, потому что стоит признаться, что его пошлости не оставили меня равнодушной.
— Юна, Игорь согласился, что тебе нужен личный телохранитель. Пока не найдут заказчика нападения, я не могу никому доверять. Станислав прямо сейчас приступит к своей работе. Не противься, Игорю это не понравится, — тише заканчивает он. От его скрытой угрозы по коже рассыпаются ледяные искры, они вымораживают все нервные окончания.
Мне хочется закатить глаза и сказать, куда бы я хотела, чтобы Гаранин пошел, но любой мой бунт будет жестко подавлен. Приказ закрыть меня в комнате и не давать еды – не то, чего я боюсь. Паническую атаку вызывают «успокоительные уколы», после которых я становлюсь безвольной куклой. Отцу нужен мой брак с Гараниным.
— Хорошо, пусть приступает к своим обязанностям, — наверное, я сейчас говорю, как избалованная высокомерная стерва, но за этим образом мне легче всего сейчас спрятать свои настоящие эмоции. — Я собираюсь оставаться дома, — оборачиваюсь к своему телохранителю, но специально не смотрю в его глаза, мой взгляд остановился на его подбородке. Отмечаю, что он у него мужественный и упрямый, а губы кажутся очень чувственными…
Незаметно сглотнув, запрещаю себе смотреть теперь и на его губы.
— В больницу не поедешь? — спрашивает отец.
— Мне обещали позвонить, как только Михаил придет в себя. К нему не пускают, поэтому нет смысла подпирать дверь реанимационного отделения, — папа соглашается, едва заметно кивает. Он не переживает за Мишку, взял в свой дом сына сестры, когда та умерла, но каких-то родственных чувств никогда к нему не испытывал. Чему удивляться, папа и меня не любит, я для него средство для достижения более высоких целей.
— Вызову юриста, пока они составят новый договор, вы можете пообщаться. В гостиной, — кивает на дверь. Вместо того, чтобы позвонить юристу, берет стакан с недопитым алкоголем и опустошает его одним глотком. Я первой иду к двери, но голос отца заставляет нас задержаться: — Стас, у тебя женщина есть? Постоянная… Любимая там?.. — папа машет раскрытой ладонью, этим жестом словно выказывает пренебрежение. Впрочем, так и есть. Разве может женщина быть любимой?