Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих - стр. 12
О моем самокопании он, думаю, даже не подозревал. Заметив, что мое раздражение начинает выплескивается через край, он становился человечнее. Мог раздобыть денег и привезти с овощной базы мешок картошки… смешно! Или на последние деньги купить букет роз – несмешно.
Теперь он рыскал по Москве в погоне за книгами православных издательств, которые впервые после революции стали возникать на отечественной почве. Вадик читал их так же запойно, как прежде по профилю своих исследований – квантовой физике и, например, философии науки.
– Наташик, хочу всё знать, – радовался он. – Какого богатства духа мы были лишены. Чувствую себя первооткрывателем!
Я тоже впервые читала эти книги – ласточки духовного русского возрождения: Добротолюбие, жития святых, писания Святых Отцов, но первооткрывателем себя не чувствовала. Наоборот, то, о чем они писали – о душе, о страстях, о борьбе с ними, об истинной радости и настоящем горе, – не казалось мне непонятным и чужим, но родным и близким. Радостью было сознавать, что мои представления об этих духовных величинах были скорее верны, чем неверны. Откуда взялось это сердечное понимание слов святых и сопереживание их опыту, удивлялась я, если из всего «духовного» мы «проходили» «научный коммунизм», марксистско-ленинскую философию и какую-то там диалектику – даже во ВГИКе. Плюс мы, вгиковские студенты, насмотрелись в Госфильмофонде разных зарубежных фильмов, которые для советского зрителя были табу. Более всего привлекала нас тогда романтизация одиночной криминальной борьбы с буржуазным государством: «Бонни и Клайд», «На последнем дыхании» и поэтизация обычной порнухи: «Последнее танго в Париже», «Эммануэль»… Всё это вскоре в примитивном виде хлынуло на наши экраны.
«Душа по природе своей христианка», – прочла я у Тертуллиана. И сродное, конечно, тянется к сродному… Слава Богу, что жажда святыни не совсем погибла в моей душе…
Но зачем Бог столкнул меня с Вадиком, чужим для моей души человеком. Оказалось, что мы с ним были совершенно разные люди – перпендикулярные во всем, но я не могла никак избавиться от его присутствия в моем доме. Он опутал меня какой-то паутиной, в которую я угодила, словно муха. Священники из нашего храма благословляли «дружеское» сожительство, им тоже трудно было разобраться в происходящем – все мы были тогда молоды и неопытны… особенно духовно.
Пришлось самой учиться молитве. Множество раз просила я: «Господи, избави меня от него! Откуда взялся на мою голову, помоги, вцепился в меня, как клещ… Я же умру. Избавь, помоги, защити от этой силы бесовской».