Без единого свидетеля - стр. 98
В первую их встречу мальчик подошел к их лавке, надеясь продать свой товар, сообщил мистер Грабински («Зовите меня Рей», – сказал он). Но он запросил цену, которую чета Грабински сочла чрезмерной, и, так как на рынке не нашлось никого, кто купил бы у Киммо его вещи, он вернулся к супругам с новым предложением: он сам продаст свой товар в их лавке, а потом поделится с ними частью полученных денег.
Мальчик им понравился («Такой он был нахальный», – призналась Элейн), поэтому они выделили ему четверть столика в углу прилавка, где он и разложил принесенный товар. В основном Киммо продавал серебряные изделия – столовые приборы, безделушки, но специализировался он на рамках для фотографий.
– По нашим сведениям, у него были неприятности с этим, – сказал Линли. – По-видимому, он продавал то, что для продажи не предназначалось.
– То есть продавал похищенное, – вставила Хейверс.
О, вот об этом им ничего не было известно, замахали руками оба Грабински. Лично им кажется, что кто-то строил козни против Киммо и потому рассказал эту басню местным легавым. И можно не сомневаться: этот кто-то – не кто иной, как их главный конкурент на рынке, некий Реджинальд Льюис, к которому Киммо тоже обращался, пытаясь пристроить свое серебро. А Редж Льюис ни за что не допустит, чтобы в Бермондси обосновался новенький, уж такой он завистливый человек. Двадцатью двумя годами ранее он так же противился появлению в рыночных рядах и четы Грабински, когда они только начинали бизнес. Так же он вел себя и по отношению к Морису Флетчеру и Джеки Хун.
– Так значит, вы считаете, что товары Киммо Торна не были ворованными? – спросила Хейверс, отрываясь от записей в блокноте. – Однако, если подумать, как мог паренек вроде Киммо получить в свое распоряжение ценные предметы из серебра?
Ну, они считали, что он продает семейные реликвии, сказала Элейн Грабински. Они ведь спрашивали об этом у Киммо, и вот что тот ответил: он помогает своей бабушке, распродавая ее старинные вещицы.
Линли охарактеризовал ситуацию как случай добровольной слепоты со стороны Грабински: они поверили в то, во что хотели верить, и дело тут не в исключительных способностях Киммо Торна навешивать лапшу на уши пожилой пары. Они не могли не догадываться в глубине души, что мальчик действует не совсем в рамках закона, но предпочитали закрывать на это глаза.
– Мы так и сказали полиции, что, если дело дойдет до суда, мы готовы заступиться за мальчика, – заявил мистер Грабински. – Но после того как бедного Киммо увезли отсюда, мы не слышали про него ни слова. Пока не увидели по телевизору новости.