Бей врага в его логове! Русский десант в Америку - стр. 33
Когда-то входные двери аэровокзала, видимо, были автоматизированными. А теперь они замерли (похоже, что навсегда) в полуоткрытом положении. Впрочем, как оказалось, скособоченная стеклянная панель всё-таки, хоть и со скрипом, сдвигалась. Войдя внутрь, я наконец обнаружил некоторые остаточные признаки разумной жизни – у входа за увенчанным архидревнего вида телефоном (с тех пор как мобильная связь окончательно гавкнулась, других не бывает по определению) грязноватым столом скучала тощая губастая негритянка в чистой белой блузке, тёмно-синей юбке (похоже, представительница местной гражданской авиации или того, что от неё ещё осталось) и сандалиях, а дальше, на скамейке у стены, дрых босоногий местный солдат в камуфляже. Обшарпанный АКМ был прислонён к стене у его изголовья. Ни абориген, ни аборигенка не проявили к нам ни малейшего интереса (вояка даже не соизволил проснуться), и мы молча проследовали мимо них в пустой зал ожидания.
Последний был очередным здешним «памятником былой роскоши» (хотя какая в этой самой Анголе, даже в прежние времена, роскошь?), попавшимся на нашем пути. Грязный пол, пластиковые сиденья и скамейки, многие из которых давно были вырваны с мясом со штатных мест. На отсыревшем (после Долгой Зимы обычное дело – совершенно не приспособленное к холодам здание сначала промёрзло насквозь, а потом оттаяло) и тронутом грибком потолке – похоже, навсегда погасшие лампы. Часть облицовочных панелей со стен содрана (может, на растопку во время Долгой Зимы пустили, а может, и какие дыры латали, чёрт его знает), кое-где сохранились выцветшие рекламы давно сгинувших авиакомпаний и турфирм из прошлой жизни.
Но больше всего меня удивило не это, а нечто похожее на гнусавое пение, слышавшееся откуда-то слева. Причём в песне было что-то знакомое. Из чисто спортивного интереса я свернул на звук.
Там, оказывается, наличествовало нечто отдалённо похожее на бар. Горела пара тусклых лампочек, а за стойкой, позади которой на полках стояли разнокалиберные фигурные бутылки с яркими этикетками и разноцветной жидкостью (судя по тому, что пара бутылок из-под коньяка и вискаря содержали непонятную ядовито-зелёную жидкость, я понял, что в бутылках, как и почти везде в подобных заведениях сейчас, разлита скорее всего подкрашенная вода, а отнюдь не бухло), маялся тощий чернокожий «бармен» в цветастой рубахе, начисто лишённой пуговиц. В пепельнице на стойке лежали толстые окурки самокруток. Ощутимо воняло сивухой (какая-нибудь пальмово-банановая или тростниковая самогонка местного разлива?) и ещё чем-то, от чего слегка щипало в носу (травкой, что ли, ну и бар у них тут, однако, для полноты картины только вызывающих глюки местных грибочков не хватает!).