Бей в самое сердце - стр. 18
По свистку все начинают хаотично двигаться. Если честно, никто так и не знает точных правил игры, обычно импровизируем. А сегодня у меня и вовсе другая цель.
Сначала я толкаю Богдана плечом и даже извиняюсь. Милованов улыбается, трет ушибленное место – не себе, а мне. Отскакиваю от него метров на десять, не думаю о синяках, которые обязательно будут.
Скоро он снова перехватывает мяч, и меня магнитом тянет врезать ему по колену клюшкой. Тренер свистит при жесткой игре, но мне плевать.
- Ой, прости, промахнулась.
- Ничего, - потирая ногу, произносит. – Если ты косая, смысл обижаться?
Я даже не реагирую на яд, только сильнее улыбаюсь и быстрее ношусь по полю за Богданом. Отхожу в защиту, когда он перехватывает мяч. Парни пытаются его остановить, но не выходит. Тот приближается к воротам, чтобы забить, но здесь я. Обезумев, тараном пру вперед. Милованов лишь в последнюю секунду отступает.
Меня заносит, я торможу, наступив Кукушкиной на ногу.
- Ты больная? – он орет, будто режут бедного, пересекает зал, а я отхожу до тех пор, пока не упираюсь лопатками в стену.
У него безумные, почти черные глаза, на руках вздуваются вены. На нас все смотрят, он свернет мне шею при всех?
Замирает Милованов у самого моего носа, не оставляет между нами и нескольких сантиметров. Вижу, как напряжены скулы, ходит челюсть.
- Дура, убьешься же, - шипит негромко.
Дура?
От возмущения забываю о страхе. Он не выкинет меня в окно при стольких свидетелях, чего мне бояться?
- За собой следи!
Толкаю его, но каменная груда еле двигается. Приходится протиснуться мимо в опасной близости. Богдан пахнет свежестью и влажной кожей, хотя о чем я? Трясу головой и чихаю – так-то лучше.
Но со следующим свистком в груди разгорается новое пламя. Злость из-за Зои, которая не бережет себя и подбирает все, что подкатывает в клубе, из-за сна с качком, который отбил желание спать в принципе в этой жизни, злость даже на Трофима, так нечестно бросившего меня после стольких клятв о вечной любви, – вся эта злость бросает опять вперед. Я не вижу Богдана, вижу все проблемы, получившие олицетворение. Мчу к противоположным воротам, когда в ноги неожиданно падает мяч. После короткой заминки подхватываю его клюшкой и собираюсь зарядить Милованову прямо в глаз, но не замечаю несущееся в мою сторону тело нашего Горшина – тот на две головы выше и килограмм на двести больше весит. И он, естественно, сбивает меня с ног. На полном ходу. Я падаю и бьюсь головой об пол.
Что дальше происходит, помню плохо, только урывками. Помню почти адскую боль, голоса непонятные. Потом, кажется, невесомость и холод, успокаивающий холод.