Бетонпрофит - стр. 11
– Положительно умен.
Мы отправились в обратный путь, а за окном кабины в полуденном солнце, прощаясь с нами, сверкала вода курортного озера и красовался осенний бор веснушками желтых берез. Свеж и сладостен набегающий воздух. И, как это ни странно, во мне зародилось предвкушение чего-то приятного. Так бывает, когда человек надлежащим образом выполнил порученную ему работу и теперь настраивается на заслуженный отдых.
Разговорился я, будто сам с собою беседуя напоследок.
– Все, Геша, расстаемся. Не кум ты мне и не сват, а буду скучать – до того привык. Если как следует провентилировать этот вопрос, то в сущности ты мне люб как человек. В самом деле – я о тебе уже знаю столько, будто всю жизнь знакомы были. И должен признать – для простого шофера ты очень умен и красноречив. Вот я писателем себя считаю, а тебя заслушивался, будто Шолохова. Благодарного слушателя ты сегодня теряешь.
Великов немного ехидненько усмехнулся:
– Шолохов, говоришь? А, может, Пушкин?
– Не-ет, Федорыч, Пушкин – великий сочинитель, а проза у Шолохова – сама жизнь. Все же признайся – девственная правда в твоих рассказах или с выдумкой?
– Ну, зачем мне врать? Соврамши, брат, славен не будешь.
– Верно подмечено! Ну, а еще что имеешь? Выдай, так сказать, на гора мудрые истины, которые в жизни постиг.
Гена поскреб ногтем указательного пальца кончик носа, соображая – что к чему?
– Ну, хорошо. Вот тебе первая… Говорят, что деньги не пахнут. А я скажу так – пахнут, и без всякого сомнения. Запах их ни с чем не сравним по прелести. Разве не так?
– Так, Геша, так… – я торопился: колеса наматывали на свои шины километры дороги, а мне хотелось про Велика еще многое узнать. – А мечта у тебя есть?
– А как же! Хотел бы объехать весь земной шар. Но это, похоже, не суждено. Я и за кордоном ни разу не был, не считая бывших советских республик.
Вконец расчувствовавшись от предстоящего расставания, я предложил:
– А давай, Геша, споем.
И тот, кивнув, тут же затянул, продолжая управлять машиной:
– Славное море священный Байкал…
Обрадовавшись знакомой песне, запел вместе с ним, обделенный природой слухом и голосом:
– Славный корабль – омулевая бочка!..
Кстати подвернулся изгиб на трассе, и Геша, заворачивая круто баранку, загремел вполне приличным басом:
– Эй, Баргузин, пошевеливай вал…
Слезы сами собой потекли по моим щекам.
– Молодцу плыть недалечко…
Заметив мое состояние, Великов принялся кулаками поочередно протирать глазницы – левым кулаком левый глаз, правым правый.
С творческим подъемом, но в душевном упадке проскочили шашлычную возле уфимского тракта. Сытый подношением Севастьянова я не удивился насколько мало меня это огорчило. Занимала другая интересная и соблазнительная мысль – поскольку едем домой в неурочное время не повезет ли нам с путанами на повороте в Таянды? Которые, по словам Геши, готовы за «чупа-чупс» отдать самое дорогое, что у девушек есть. И тогда я спросил его: