Бетельгейзе - стр. 55
Судя по обломкам машин и их осколкам, разбросанным по арене, здесь устраивали сражения на автомобилях.
Я перепрыгнул через один из белых автомобилей и оказался внутри арены. Осматривая её, я вдруг заметил вдали фигуру – нет, не просто человека, а девушку, стоящую на противоположной стороне.
«Что она здесь делает? И почему совсем одна?» – мелькнуло у меня в голове.
Что-то мешало мне разглядеть её чётко, будто она была окружена невидимым барьером. В груди защекотало; чем ближе я подходил, тем сильнее нарастало волнение. По какой-то причине я не мог сфокусировать взгляд – невидимая преграда мешала оценить её красоту в полной мере.
Даже приблизившись на достаточно близкое расстояние, я так и не смог её как следует разглядеть. Но чем больше я смотрел, тем сильнее хотелось увидеть её.
Как только щекотание в груди прекратилось, я наконец увидел её. У неё были великолепные серые волосы, собранные в пучок с косой, а её изысканная причёска была украшена нежно-голубым бантом. Этот бант, завязанный изящным узлом, мягко обрамлял её волосы, добавляя образу лёгкости и грации.
Её серые, словно бархатные, волосы очаровали мой разум. Были ли они настолько прекрасны сами по себе, или моё восхищение искажало восприятие, я не мог сказать. На ней было длинное синее платье, напоминающее чистое небо, которое подчёркивало её хрупкую и изящную фигуру. На платье начал проявляться серебряный рыцарский нагрудник, добавляя образу неожиданную строгость и силу.
Её фиолетовые глаза, пронзительные и глубокие, словно проникали в самую глубину моего сознания. В её взгляде была какая-то необъяснимая магия, которую невозможно описать словами.
Её глаза казались опустошёнными, будто она пережила многое, но в них также читались высокомерие и уверенность, словно она принадлежала к знатному роду и знала себе цену.
Подул лёгкий ветерок, и она поправила свои длинные чёлки рукой, одновременно железной и хрупкой. Это движение было настолько прекрасным, что я словно утонул в омуте своих чувств. Её руки были защищены рыцарскими металлическими перчатами, что, как ни парадоксально, только подчёркивало изящество и хрупкость её женских пальцев.
Всё в ней было безупречно, словно передо мной стояла не обычная девушка, а настоящая богиня. На её груди, примерно в центре нагрудника, была изображена вращающаяся чёрная звезда, излучающая свет и мельчайшие частицы. Что означал этот символ, я мог только догадываться.
Но что бы ни происходило, её неземную красоту нельзя было отрицать. Даже её опустошённые и печальные глаза не могли скрыть её совершенства. Никакие эмоции не могли лишить её этой красоты.