Бестселлер - стр. 22
– Я бы хотел обсудить все нюансы немного позже, – сказал мужчина, – а сейчас я хочу представить Светлану нашему с вами взрослому ребенку, – он рассмеялся.
– Идемте за нами, – сказала Марта и с выправкой дамы из позапрошлого века повела за собой всех троих. У Светы не возникло сомнений – эта женщина здесь всем заправляет.
– А вот и он: Великий и Ужасный! – торжественно сказал Сергей Валерьевич. – Светлана, дорогая, разрешите вам представить – Александр Александрович Королев – мастер пера и повелитель всех монстров и демонов этого и ближайших к нам миров.
Девушке открылась не особо приятная картина: на приподнятой больничной кровати лежал худощавый старик. На голове у него была густая копна из седых волос, правая рука расположилась на импровизированном небольшом высоком столике, чем-то напоминавший школьную парту с одним посадочным местом. Рядом с рукой лежал карандаш и несколько листов бумаги. На носу писателя расположились приспущенные очки, а взгляд над линзами был пронзительным настолько, что Света сперва даже испугалась его. Определенно, человек этот был парализован, но его взгляд, казалось, выказывал все его мысли и эмоции.
Королев повернул голову вправо, перевел взгляд на листки, взял карандаш и стал что-то писать. Лиза, медсестра, тут же подошла к нему и произнесла: «Привет».
– Привет, старый друг! – радостно воскликнул Вознесенский и взял Королева за правую руку, бережно пожимая ее. Королев в ответ попытался кивнуть, и у него это немного вышло.
– Здравствуйте, Александр Александрович, – сказала Света и, как и Вознесенский, попыталась пожать руку писателя.
– Это – Светлана, – представил ее Сергей Валерьевич, – я о ней рассказывал тебе в телефонном разговоре. Света – не только медсестра, но и начинающий писатель, причем весьма неплохой.
Девушке показалось, что в глазах Королева она заметила интерес, но это вполне могло сойти и за скептицизм или даже раздражение.
– Я думаю, Светлана прочтет тебе свои произведения, да, Света?
– Если Александр Александрович захочет, – ответила она.
– Мне кажется, у него нет шансов, – рассмеялся Вознесенский.
Королев снова взялся за карандаш и написал лишь две буквы: «ХА».
– Вот видишь, Саша, к тебе уже вернулось чувство юмора. Света благоприятно на тебя влияет. Кстати, я рассказал ей о твоей особенности… – Королев внимательно следил за Вознесенским. – И она предположила, что для успешного продолжения работы над последней книгой тебя стоит переместить в ту комнату, где ты начинал писать ее, туда, где с тобой и случился удар.
Глаза у старого писателя словно ожили. Он впился взглядом в Вознесенского, а затем перевел его на Свету и снова принялся писать.