Бесспорное правосудие - стр. 31

Его дед, Мэтью Лэнгтон, с детства мечтал быть юристом. Несмотря на фамилию с отсветом кардинальского величия, семейство, в котором он рос, было бедным: прадед держал скобяную лавку в Садбери (графство Суффолк), прабабушка служила в знатной семье. Концы с концами они сводили, но лишних денег никогда не было. Однако их единственный сын отличался острым умом, целеустремленностью и твердо решить стать юристом. Он выиграл стипендию, богатая семья, где работала мать, тоже оказала финансовую поддержку. В возрасте двадцати четырех лет Мэтью Лэнгтон поступил в Мидл-Темпл, одну из четырех английских школ, готовящих барристеров.

И тут память явно преднамеренно, подобно прожектору, вторглась в жизнь самого Хьюберта, останавливаясь и ярко освещая ее отдельные моменты и, словно щелчком пульта, переключаясь с одного воспоминания на другое. Вот он, десятилетний, идет с дедом по саду Мидл-Темпла, стараясь шагать со стариком в ногу, и слушает перечень знаменитых имен, бывших членами старейшего братства: сэр Фрэнсис Дрейк, сэр Уолтер Рэли, Эдмунд Берк, американский патриот Джон Дикинсон, лорды – канцлеры и главные судьи, писатели – Джон Эвелин, Генри Филдинг, Уильям Купер, де Квинси, Теккерей. Они с дедом останавливались у каждого дома, ища символ тамплиеров – невинного агнца и красный крест на белом фоне. Хьюберт помнил, как ликовал он, находя этот знак над входом в здание или на водопроводе. Дед учил его истории, пересказывал легенды. Они считали золотых рыбок в пруду Фаунтин-Корт и стояли, держась за руки, под четырехсотлетней двойной крышей Мидл-Темпл-Холла. Здесь в детские годы он вдыхал воздух истории, романтики, благородных традиций и знал, что придет день, когда он тоже станет частью этого великолепия.

Ему, наверное, было восемь или чуть меньше, когда дед впервые привел его в церковь Темпла. Они подошли к скульптурным изображениям знаменитых рыцарей тринадцатого века, и он запомнил их имена, словно те были его друзьями: Уильям Маршалл, граф Пембрук, и его сыновья Уильям и Джильберт. Уильям Маршалл был главным советником короля Иоанна Безземельного до Великой хартии вольностей. Джеффри де Мандевиль, граф Эссекский, в цилиндрическом шлеме. Хьюберт тонким детским голоском повторял их имена, радуя деда хорошей памятью, и, отважившись, клал ручонки на холодный камень, как будто эти плоские, бесстрастные лица хранили некую тайну, которую ему предстояло унаследовать. Храм пережил этих доблестных рыцарей, как переживет и его самого. Его стены выдержат приход очередного тысячелетия, как выдержали ночь 10 мая 1941 года, когда бушевали языки пламени и ревела подходящая армия, часовня тогда пылала, как печь, мраморные колонны дали трещины, а крышу разорвала бомба, и ее раскаленные обломки попадали на статуи. Тогда казалось, что в пламени гибнут семь веков истории. Но колонны восстановили, статуи реставрировали, вместо деревянных викторианских поставили новые сиденья, как в коллегиальной церкви, а лорд Глентанар пожертвовал церкви свой замечательный орган работы Харрисона, установленный на месте разрушенного.