Бессонница - стр. 2

Луч солнца скользнул по фотографии жены на книжной полочке. Света словно подмигнула мне. Мягко, ласково, как умела лишь она. Глубоко, там, где все еще билось о ребра упрямое сердце, привычно кольнуло.

– Я устал без тебя, родная.

Возможно, когда-нибудь в моей жизни будет утро без этих слов, но пока тоска была сильнее.

Жанна.

Вечер того же дня.

Студия прямого эфира радиостанции «Лайф»

– Уверяю вас, все врут. Мужья говорят, что любят своих заплывших жиром бесформенных жен, наниматели уверяют, что ценят трудоголиков-подчиненных. Ложь повсюду.

В жестких высоких креслах напротив друг друга сидели две женщины. На каждой из них были огромные, полностью закрывающие уши студийные наушники фирмы «Beyerdynamic», а перед лицом – микрофоны. Больше ничего общего. Одна – невысокая, грузная шатенка, с глазами-щелочками и короткими прямыми волосами; вторая – стройная брюнетка, с высокой грудью, чуть вздернутым носом и пухлыми, словно созданными для поцелуев, губами.

Молчавшая до этого ведущая, включив свой микрофон, качнулась вперед.

– А любовь, по-вашему, существует?

– Я считаю, что любовь – это особая форма зависимости. Вначале инстинкт размножения толкает искать свою пару, а потом, когда партнер уже найден, подключается бессознательное. Комплексы, страхи, психотравмы детства припаивают к другому, прикрывая все это красивой, одобряемой обществом любовной ширмой.

– И нельзя любить другого просто так? – между бровей ведущей пролегли две складки.

– Самые лучшие для нас это мы. Если второй не пытается занять первое место на личном пьедестале, жить с ним можно.

Только многолетний опыт и железная выдержка помогли ведущей сдержать язык за зубами.

– Если верить вашей теории, – снова обратилась она к своей сегодняшней гостье, – любви без взаимности вообще существовать не может.

– Конечно!

– Даже если другой кажется самым лучшим? И любить можешь только его?

– Любить, не надеясь на ответ? – гостья бросила на свою собеседницу презрительный взгляд. – Это называется мазохизм, милочка. Мазохизм во всей своей красе.

По лицу ведущей сложно было понять, устроил ли ее такой ответ. Красивые карие глаза светились все тем же светом, а на скульптурных алых губах играла многозначительная полуулыбка.

– Жанна! Жанна, да постой же!

Проклиная свои высоченные шпильки, я летела по коридору в сторону туалета. Желание вымыть руки с мылом было таким острым, что никакие просьбы выпускающего редактора не могли заставить остановиться.

– Жанна, да твою мать, куда ты так несешься?

– В уборную, Костя! – я резко распахнула дверь с табличкой «Ж».