Бессердечный - стр. 52

Я кивнул, взял из вазы пару медовых пряников и поспешно вышел за дверь.

Созданный в голове образ миловидной девушки оказался столь убедительным, что наблюдать, как изящные ручки этого юного создания заплетают в жгуты полосы человеческой кожи, оказалось превыше моих сил.

Покачав головой, я поднялся в спальню, но спокойно попить чай не получилось. Елизавета-Мария проследовала за мной с тряпкой в одной руке и заготовкой удавки в другой.

– Пить в одиночестве – это моветон, – заметила она, оглядев устроенный лепреконом беспорядок. – Мог бы позвать меня.

– Не думаю, что это хорошая идея, – ответил я, повязывая шейный платок.

– Выпить вместе со мной?

– Разнимать тебя и лепрекона.

Девушка улыбнулась и спросила:

– Ты совсем не контролируешь его?

Я ничего не ответил. Просто убрал «Рот-Штейр» в кобуру на поясе, сунул в карман «Цербер» и отправился на выход.

Елизавета-Мария вручила мне тряпичный сверток и посоветовала:

– Ты бы побрился.

– Непременно, – отозвался я и потер пальцами щетину на подбородке, но времени на приведение себя в порядок тратить не стал.

Спустился на первый этаж, вышел на крыльцо, посмотрел на небо. Вверху стремительно неслись клочья облаков, в самом скором времени они грозили полностью затянуть небосвод, но пока дождя не было, только раскачивали макушки деревьев резкие порывы пронзительного ветра.

Было свежо; слишком свежо для этого времени года. Приближающееся ненастье ощущалось уже без всяких штормовых предупреждений, но когда разразится буря – сегодня к вечеру, завтра или в конце недели – было совершенно непонятно. И потому никак не получалось определиться, в какой именно одежде отправиться в город.

Решив не ввергать себя в новые траты, я вернулся в дом и переоделся в старый костюм, на ноги натянул сапоги, сверху накинул брезентовую куртку. И лишь в части головного убора остался верен самому себе и взял с полки котелок.

Елизавета-Мария придирчиво оглядела меня со всех сторон, но никак комментировать внешний вид не стала, лишь спросила:

– Тебя ждать к обеду, дорогой?

– Нет, вернусь к ужину, – ответил я и вышел за дверь, не без труда удержавшись от слова «надеюсь».

Меньше всего мне хотелось обременять себя излишней опекой суккуба. Последние дни инфернальное создание вело себя насквозь неправильно, и понемногу даже начало закрадываться подозрение, что на выходца из преисподней воздействует созданный мной образ недалекой рыжеволосой красотки, но обольщаться не стоило – лишь заключенное нами соглашение мешало таящейся внутри Елизаветы-Марии твари растерзать меня на куски.