Бесконечность - стр. 15
Я почувствовал, как Карли сжала мне руку, словно я болтался высоко в воздухе, сорвавшись с моста, и только она одна могла предотвратить мое падение.
– Отец увидел меня в углу комнаты. Я знал, о чем он подумал. Я прочитал это у него в глазах. Я следующий. Убить и меня. Я увидел, как он поднимает пистолет и целится прямо в меня, но я застыл и не мог пошевелиться. Должно быть, при виде меня у отца в голове что-то сместилось. Он медленно, очень медленно согнул локоть так, что пистолет оказался у него под подбородком. Потом он тихо заскулил. Я отчетливо помню этот звук – так скулит собака, когда умирает ее хозяин. После чего он выстрелил.
Карли ревела. Беззвучно, но так отчаянно, что едва могла дышать. А я не плакал. Я уже все выплакал.
– Я должен был не допустить это, – сказал я.
Обвив меня руками за шею, Карли сказала то, что говорили мне люди все эти годы:
– Ты был ребенком. Маленьким мальчиком. Что ты мог сделать?
Да, что я мог сделать?
Этот вопрос я задавал себе каждый день с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет. Ответа я так и не смог найти, но, даже если бы и нашел, это ничего не изменило бы. Как бы сильно ни желать чего-то, как бы истово ни молиться, второго шанса не будет. И остается только смириться со своими ошибками. К сожалению, нет учебника, в котором объяснялось бы, как это сделать.
И вот теперь, много лет спустя, я чувствовал себя так, будто живу в бесконечной петле. Все они умерли из-за меня. Моя мать. Роско. И вот теперь Карли.
Каждый раз. Каждый раз повторялось одно и то же.
Я должен был остановить это.
Мы с Эдгаром встречались по четвергам в обед перед классической картиной «Полуночники» Эдварда Хоппера[3]. Мы с дедом мало в чем сходимся мнениями, но мы согласились с тем, что это наша самая любимая картина во всем Институте искусств.
На протяжении многих лет, глядя на трех персонажей Хоппера, сидящих за столом, я представлял себя одиноким мужчиной, сидящим спиной к художнику, лица которого не видно. Это был я, один-одинешенек в Чикаго. Затем, после того как я встретил Карли, я начал видеть себя в другом мужчине, сидящем рядом с рыжеволосой девушкой в облегающем красном платье. Мне нравилось быть этим мужчиной. Мне нравились его сигарета, его шляпа и его костюм, но больше всего мне нравилась сидящая рядом с ним женщина.
Стоя перед картиной, я услышал стук дедушкиной палочки по деревянному полу галереи. Эдгар приблизился ко мне сзади, подволакивая правую ногу – последствия случившегося семь лет назад инсульта. Он был в бейсболке, повернутой задом наперед, белой футболке с большим вырезом, открывавшим курчавые седые волосы на груди, мешковатых бежевых шортах и черных сверкающих штиблетах с черными носками. Да, Эдгар обладал своеобразным вкусом, и ему было наплевать на то, что думают о нем окружающие. Со мной он не поздоровался, вместо этого шумно вздохнул, удовлетворенно глядя на полотно Хоппера.