Бесконечно белое - стр. 4
Прокатился оглушающий гул, дом вздрогнул и утих, словно ластиком стерев жемчуг и кровь. Никаких брызг, только разруха и подкопченный интерьерчик. Вот и все. Я поднялась на ноги, обернулась на дверь. Разгадка ясна, и это не то, что мне нужно.
Через потайной ход, мимо вереницы платьев и кружев – на кухню, к точке выхода. И в Поток, в самое его сердце, к тем местам, где не сон, а забвение.
Белое. Кругом ослепительно белое. Чужое, неприступное, пропитанное невероятной силой. Но не мое. Я позвала сразу – громко и требовательно. Бум! Пространство заполнилось звуками, цветом, обросло стенами. Светящиеся азиатские фонарики, запах сандала. Подушки на шелковых покрывалах и занавески, занавески, занавески. Невесомый белый шелк делил шатер на кучу маленьких комнат, колыхался, надувался и опадал. В высокой золотой клетке застыла птичка, настороженно кося круглым хитрым глазом. Узнала, зараза? Хрен я к тебе еще раз близко подойду. Комок радужных перьев с нежным голосом, мерзким характером и стальным клювом. Помесь колибри с птеродактилем.
Я улеглась поверх груды подушек, с наслаждением потянулась. Резко похолодало. Опасность разлилась густо, хоть ложкой черпай. Птичка разочарованно подолбила клетку, спрятала голову под крыло.
– Это всегда трудно, – зазвенел голос, полный равнодушия.
За занавеской мелькнул тонкий силуэт, я крепче сжала подушку. Та растаяла, напоследок ослепив вспышкой света.
– Что трудно? – уточнила я. – Сдержаться и не придушить своего пернатого крокодила?
– Возвращаться, – последовал надменный ответ. – Не люблю это.
Занавеска отъехала сама собой. Длинное белое платье на изящном теле, собранные в сложную прическу светлые локоны – волосок к волоску. Четкая линия красивых губ, раскосые глаза, темные и глубокие. Точеные черты лица, нежная белая кожа – гладкая, ровная, ни пятнышка, ни родинки. Совершенная картинка. Настолько безукоризненная, что тянет поставить фингал, чтобы разрядить обстановку. Не знаю, как она выглядела в жизни, но тут явно перестаралась с фотошопом.
– Справлюсь, – я зевнула. – Нужно стать незаметной. Сделаешь, Иля?
Она приподняла бровь. Злится, еще как. Потому что она Иллит, безо всяких сокращений. Я приподнялась на локтях, устало вздохнула и пожаловалась:
– В голове каша.
– Пройдет, – небрежно обронила Иллит. – Память пробуждается частями, постепенно. Пара дней…
– Если они будут, – перебила я. – Поможешь?
Высокомерный кивок в ответ. Ну же, рыбья кровь, пошевеливайся. Не у всех пять тысяч лет в запасе…
Пульсация в висках, бурлящая во мне энергия. Она извергается наружу, переливается через края. Взамен приходит другая, мощная, холодная, с горьким привкусом сандала. Что-то здесь останется, мое. На время, ведь в итоге оно обязательно вернется, а инородное уйдет. А пока этого не произошло – я могу спрятаться. Укрыться, затаиться. Никто не высмотрит.