Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации - стр. 20

Сомневаюсь, что многие из сингапурцев когда-нибудь видели его с забавной стороны. Может быть, именно это он и имел в виду, когда говорил, что народу известен только его внешний облик?

Это неудивительно. Сингапур нередко называют «государством-нянькой». Правительство будит вас по утрам, присматривает за вами в течение дня, а с приходом ночи укладывает спать. Однако совсем не обязательно это будут удушающие любовные объятия, в которых уже не остается места для беззаботного веселья.

Впрочем, все равно этот образ «государства-няньки» должен как-то задевать наше мужское достоинство. Следуя «духу дарвинизма», Сингапур делает упор на дисциплину и усердный труд. И над всем этим должен стоять ЛКЮ, всеобщий и наивысший «крестный отец». На мой-то взгляд, этому государству больше подошло бы название «отцовский дом». Все это напоминает мне древнее американское телешоу (его крутили несколько десятилетий назад) под названием «Отцу виднее».

Передача была очень популярна. Суть ее состояла в том, что отцам действительно всегда виднее – даже если вся семья посмеивается у них за спиной. Многие американцы смотрели это шоу почти что с религиозным восторгом. Это было еще до того, как феминисты протоптали дорожку в американскую культуру, до того, как взлетела до небес статистика разводов, до того, как гомосексуальные браки стали проблемой национальной политики, и задолго до эпидемии СПИДа.

Мой собственный, давно уже почивший отец по крайней мере в одном был похож на ЛКЮ – он был неколебимо уверен, что он, как отец семейства, прав всегда и во всем. Сейчас мне уже трудно вспомнить, когда я наконец научился мирно сосуществовать с сильными авторитарными фигурами, которые всегда абсолютно уверены в себе. Может быть, это как-то связано с моими детскими проблемами, когда приходилось жить бок о бок с родным отцом. А это было (прости меня, Господи!) отнюдь не просто.

Ростом он был намного выше ЛКЮ. Чисто германских кровей (точнее, прусских), по психофизиологической классификации его можно было бы отнести к «типу А». При скромном образовании он был трудолюбив и добропорядочен, правда, злоупотреблял обезболивающими, на которые «подсел» еще на войне, где служил в морской пехоте и получил ранение. В подростковые годы бывал иной раз бит своим собственным отцом (у того были, так сказать, проблемы с самообладанием, и он сгоряча хватался за что попало).

Сколь-нибудь долгие беседы с отцом были для меня редкостью и имели, так сказать, «политический» характер. Он тоже был человек с норовом. Он ни разу меня не ударил, но бывали моменты, когда казалось, что мне уже конец, причем за такую мелочь, как незакрытый флакон бритвенного лосьона.