Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации - стр. 15
После полудня здесь лучше оставаться в прохладе под крышей, что мы и делаем – Ли Куан Ю и я. А еще два его референта. В этом грандиозном, напоминающем пещеру зале, освещенном канделябрами и продуваемом кондиционерами с таким усердием, будто это гастрономический отдел скоропортящихся продуктов.
В том углу, где мы пристроились, прохладно и сумеречно. Для уюта он отгорожен большой китайской ширмой, где на темно-изумрудном фоне разбросаны птицы и цветы. Отрада для глаз. На фоне старомодных прямоугольных окон от пола до потолка, выходящих на примыкающий к стене коридор, вырисовываются силуэты пары санитаров-реаниматоров (при нем всегда находится группа физиотерапевтов). Они стоят неподвижно, как статуэтки, в готовности освежить грелку на венозной правой ноге государственного деятеля, который еще недавно отличался недюжинным здоровьем.
ЛКЮ слегка поворачивает голову влево и смотрит на меня, как бы желая пригласить к началу беседы. При этом он подтягивает на бедре греющую повязку и оглядывается на физиотерапевта в белом халате, который регулярно подносит новые свежеразогретые повязки. Недавно, слезая с велотренажера (а гимнастика на тренажерах – его обязательный ежедневный ритуал), он получил травму, и это сразу же превратило бодрого и энергичного главу государства в настоящего старика. Наконец-то он стал выглядеть на свой возраст.
Чтобы разрядить атмосферу, я решил начать беседу в моем обычном сдержанно-комплиментарном тоне. Я изящно сформулировал довольно-таки глупую ремарку – что-то по поводу благотворности недавней поездки в Малайзию. Мой фокус не сработал, я не попал в нужную тональность, и лучше было бы догадаться об этом раньше. Этот пророк современного экономического чуда, которому доставалось множество как похвал, так и критики, этот фанатический сторонник традиционных азиатско-конфуцианских ценностей, этот козел отпущения для западных борцов за человеческие права, усердно насаждающий то, что на Западе получило название «мягкого авторитаризма», этот выдающийся мыслитель, оказывается, на дух не переносит грубого, вульгарного подхалимажа. Даже сейчас, на девятом десятке, он вызывает у вас чувство, будто куда-то опаздывает, что еще есть где-то место, куда он стремится. А ведь лесть, вообще-то говоря, не ведет вас никуда. Ли будто чувствует, что льстивая болтовня лишь тормозит его, отвлекает от поставленной цели, а может быть, даже заманивает в своего рода риторическую западню.
Он бросает на меня беглый взгляд, и его глаза, глаза скрытного человека, – ведь он на своем веку так много видел, – его глаза на этот раз открыто выражают некоторое раздражение. Вот вам наш ЛКЮ с его грозной стороны – сразу видно, что милым он бывает отнюдь не для всех. Западные борцы за права человека клеймят его за то, что в Сингапуре драгдилеры получают смертные приговоры в автоматическом режиме. Впрочем, с приговорами в его стране дело вообще обстоит довольно сурово. Мало кому из европейцев может понравиться его коварство в отношениях с серьезными политическими противниками. Такие конфликты почти всегда решаются в судах, где неким чудесным образом ЛКЮ выигрывает все свои иски, а оппоненты, всегда обреченные на политический проигрыш, оказываются вдобавок и дотла разорены. Сторонние наблюдатели определяют обычно здешние порядки как «мягкоавторитарный» стиль управления.