Беседы о литературе: Восток - стр. 5
Суждение, нестандартное вообще, и особенно неожиданное из уст православного священника.
Собственно, обе беседы об отлучении Толстого полны неожиданных примеров и выводов: «В отлучении Толстого мне видится страшная ошибка, совершенная тогда Синодом, потому что этим решением от Церкви был отлучен не Толстой – этим решением Синода была отлучена от Церкви российская молодежь, причем не простая, а ищущая, жаждавшая правды, а значит – жаждавшая Бога. Она, естественно, выбрала Толстого, выбрала автора “Войны и мира”. <…> Из Церкви после этого ушли тысячи людей. Тысячи и тысячи лучших русских молодых людей покинули Церковь для того, чтобы быть с Толстым, а не с теми, кто захлопнул перед ним двери храма. И, быть может, я сейчас скажу несколько парадоксальную фразу, но я ее все-таки скажу. Кто знает, как пошла бы история дальше, если бы не был отлучен от Церкви Толстой, если бы не поссорилась тем самым Церковь с российской молодежью начала века, не оттолкнула бы ее, не швырнула бы ее тем самым в объятья материалистической мысли, марксизма и других, новых тогда политических и философских течений?»
В беседе о Герцене и Печерине отец Георгий вспоминает о внимании Церкви к русской литературе: «Забывается о том, что русская литература всегда была оберегаема православной Церковью, и что митрополит Филарет, которого мы теперь почитаем в лике святых, с заботой и бережно относился к русской литературе, читал и журналы и всех русских писателей. Он самым высоким образом оценивал писателей, причем не вдавался в подробности: кто ходит в церковь, а кто не ходит, кто бывает на исповеди, а кто нет, кто причащается, а кто причащался последний раз в юности».
В беседах об отлучении Льва Толстого говорится и о почитателях писателя в среде русской православной Церкви, таких как святитель Лука (Войно-Ясенецкий), писавший: «Лев Толстой был для меня в полном смысле слова духовным отцом», или как владыка Иоанн (Шаховской), посвятивший Толстому значительную часть своей книги о русской интеллигенции. Но не забывает отец Георгий упомянуть и гонителей Толстого, например, архиепископа Никона (Рождественского), судившего о писателе «жестко, схоластически, безжалостно, как-то без Бога в сердце».
В творчестве поэтов, знакомых всем с детства, из которых помнят главным образом пейзажную лирику, таких, как Майков и Фет, Г.П.Чистяков акцентирует внимание на том, чем их поминают далеко не в первую очередь: в случае первого – на переводах из новогреческой, в случае второго – на переводах из древнеримской поэзии. Стихи Жемчужникова отец Георгий комментирует, сопоставляя их с литургическим текстом.