Беседы богов. Фрагменты чукагирского эпоса в пересказе Александра Секацкого - стр. 2
«Не удалось выявить ни одного юкагира, занятого в традиционном хозяйстве, некоторые заявили, что “рыбачат в свободное время”. Большинство опрошенных не имеет представления об обрядах и обычаях своего народа и о родном фольклоре.
Опрошенные юкагиры старшего поколения не помнили юкагирских сказок, но знали имена сказочных персонажей».
В исследовании сообщается, что юкагирским языком владело лишь шесть человек, но Сергей К., общавшийся с юкагирами ещё в 90-х годах прошлого века, уже тогда, по его словам, не встретил ни одного знающего язык.
Что и говорить, незавидная участь для народа, занимавшего некогда немалую часть евразийского континента. Тем не менее чукагиры смогли оставить своё наследие в виде разнородных вкраплений, настоящих блёсток в памяти других народов, прежде всего тех же чукчей и в значительно меньшей степени ительменов, коряков и эвенков (тунгусов). Несколько включённых в эту публикацию материалов было записано и на чукотском языке (то есть как пересказ чужеземных историй), но, что самое поразительное, подавляющая часть сообщений озвучивалась респондентами на неизвестном им языке, именно как отдельные, обособленные мнемические вставки. Чаще всего такие вставки представляют собой заклинания, проклятия и даже ругательства, но среди них то и дело попадаются связные истории или их фрагменты – три таких как раз и записал Л. С. Зейден. Этот диковинный язык действительно слегка похож на юкагирский (и, несомненно, является палеосибирским языком), но всё же достаточно сильно отличается от сохранившихся образцов собственно юкагирского. Возможно, перед нами древнеюкагирский язык, возможно, язык родственного юкагирам исчезнувшего народа, что, собственно, и позволяет сохранить этноним «чукагиры». Респонденты-чукчи называли представителей народа, о которых они рассказывали, «чужеземцами», «чужими», «прежними», «ушедшими». Сами исторические юкагиры, судя по всему, не осознавали себя единым народом, и уже в XIX веке их даже в языковом отношении делили как минимум на две группы: «тундровые» и «колымские». Куда более очевидным, соответствующим коллективному самосознанию было тотемное единство: люди медведя (Медведи), Выдры, Нерпы, Гагары и т. д. – уцелевшие юкагиры помнят не только имена персонажей сказок, но и свой тотем, что следует и из публикуемых материалов. Но из наших исследований тем не менее явствует, что речь всё же идёт о некоем едином этносе, исчезнувшем народе – пусть он пока называется чукагирами.
Теперь кратко о том, в чём же заключалась двухлетняя работа по подготовке текста. С первого же момента знакомства с образцами чукагирского наследия я уже больше не отставал от Сергея, и мы основательно перелопатили все имеющиеся в архивах Российского музея этнографии материалы экспедиций Богораза-Тана, С. М. Широкогорова, Д. С. Белякова, И. И. Муравьёва и различные разрозненные записи. Кое-что удалось извлечь из зарубежных источников – и по мере сил освоить чукагирский язык. Все наши исследования были направлены на поиски «вкраплений» (возможно, тут больше подойдёт термин К. Леви-Стросса «выдирки»), каковых в итоге нашлось немало. Далеко не все из этих иноязычных вставок удалось в итоге расшифровать – вообще, для настоящего лингвиста, историка или фольклориста работы тут ещё непочатый край. Именно поэтому Сергей был сначала категорически против поспешной публикации, а затем отказался присоединиться в качестве соавтора. Так что все погрешности, неточности и возможные ошибки можно смело записать на мой счёт.