Беру тебя напрокат - стр. 47

— На это, к сожалению, нет времени. — Она чуть смущается, облизывает пересохшие губы. — Скоро начнутся учения по эвакуации. Надо успеть «познакомиться» до них.

Я еще раз очерчиваю взглядом ее взволнованное лицо. Румянец на щеки Ники возвращается крайне медленно и неохотно. Бедняга! Так сильно испугалась! И, судя по деланному спокойствию, стычка с гоблинами не первая в ее биографии.

Заметив мое внимание, Ника опять улыбается. Улыбка такая искренняя и бесхитростная, что мозги у меня тут же вырубает напрочь. Мне вдруг кажется, что все фигня. Все фигня, кроме ее комфорта.

Я легонько, но с плохо скрываемым удовольствием касаюсь Никиного плеча:

— Да и черт с ним — со знакомством! Тем более никаких путных идей у меня нет.

— Ни одной? — она смешно наморщивает носик.

— Ага, так что не будем устраивать цирк. Я просто скажу на камеру, что встретил тебя на лайнере и пригласил поужинать.

Ника удивленно хлопает ресницами, а я строю из себя делового человека:

— Иди пока к себе, приведи нервы в порядок. А в семь я буду ждать тебя в ресторане «Венеция». Тебя и твою ассистентку. Пообщаемся, дадим друг другу небольшое интервью.

Она опять смотрит на меня пристально-пристально и чуть наклоняет голову набок.

— Спасибо.

Когда она уходит, я провожаю ее взглядом. Не для того, конечно, чтобы оценить вид сзади (хотя он от меня тоже не ускользает), нет! Я слежу за Никой, потому что хочу убедиться, что никакие отморозки не помешают ей дойти до лифтов. Пока она работает со мной, я за нее отвечаю.

— Думаешь, такие уступки добавят тебе баллов в ее глазах?

Внезапная реплика из-за спины даже заставляет меня вздрогнуть. Я не слишком охотно оборачиваюсь. В дверном проеме торчит Тоха и пялится на меня с нездоровым любопытством.

— Лучше заткнись! — предупреждаю я меланхолично, но с угрозой.

Тоха не унимается:

— Женщины любят подонков. Чем больше ты с ней любезничаешь, тем меньше шансов, что она тебе даст.

Мне до зуда в ладонях хочется ему накостылять. Прямо как в старые добрые времена, когда нам обоим было по двенадцать. Вот только последняя наша с ним драка закончилась переломом Тохиной лучевой кости. С тех пор у нас с ним мораторий на насилие. И чего уж там, мне до сих пор стыдно перед теткой. Хотя Тоха сам виноват — надо было на творог налегать — укреплять свои цыплячьи косточки.

Я со вздохом отгоняю мысли о членовредительстве, интересуюсь:

— А чего тебя вдруг так взволновали мои отношения с Никой, а? Не уж-то сам планировал к ней подкатить?

Он как-то слишком быстро отводит глаза. Ну надо же!

— Тох, тебе не светит, — бурчу я с показным равнодушием. — Ты явно не ее типаж.