Бернаут - стр. 8
Я почувствовала, как его рука убирает из волос карандаш, и они рассыпаются по плечам неровными кудряшками. Услышала резкий вдох, а потом его губы разомкнули мои. От неожиданности я ахнула, схватившись за его плечи. К такому я совершенно не готовилась.
Он поцеловал меня сперва мучительно нежно, а затем жестче и требовательнее, словно заставляя капитулировать под его напором. Углубляя поцелуй, который с каждым движением губ становился все откровеннее. Теплота и миллионы мурашек пробежали по телу. Отстранившись, я с нескрываемым восхищением посмотрела ему прямо в глаза.
Он мягко улыбнулся. Славный такой.
– Ладно, я оставлю тебе номер телефона, – произнесла я, но парень вдруг ответил:
– Не надо.
– Стой. Если ты думаешь, что «это все» меня смущает, – тут я изобразила пальцем круг в воздухе, имея в виду его болезнь, – то зря, потому что я не из тех, кто относится к людям предвзято лишь потому что они отличаются от остальных. – Мне стало даже немного стыдно, что он мог так подумать обо мне.
Вдруг неподалеку раздался громкий хохот. Я повернулась, выпрямившись. Незнакомые мне парни, человек пять, шли прямиком в нашу сторону. Я почувствовала опасность. Как будто сейчас случится что-то очень нехорошее.
– Ты их знаешь? – осторожно спросила я, еще раз бросив взгляд на компанию. – А то они смотрят так, будто вы знакомы, кажется….
Но стоило мне обернуться, как я уткнулась в чей-то подбородок. Мой новый знакомый стоял. Стоял сам, вытянувшись в полный рост, а инвалидное кресло пустовало.
– Что? – едва слышно прошептала я, вдруг почувствовав себя последней идиоткой. – Значит, это была глупая шутка?
– Почти шутка. Спор. Прости, – спокойно ответил он. – Я вечно так. Сначала сам влезу в это дерьмо, а потом жалею. Не держи зла.
Меня аж затрясло. В груди свернулся болезненный ком, настолько большой, что пришлось приложить все силы, чтобы выдохнуть. Нет, это просто немыслимо. Наверное, это ошибка? Разве бывает так в жизни? Разве можно так поступать с чувствами других людей?
Мы застыли, глядя в глаза друг другу. Совсем как десять минут назад. Только теперь вся теплота исчезла, словно ее выжгли.
– Для тебя что, вообще нет ничего святого? – спросила я и поморщилась, кивнув на опустевшее инвалидное кресло. Крепче сжала ремень собственной сумки. Голос против воли начал дрожать. – Неужели такой бесстрашный, что не боишься кары свыше? Возмездия? Бога?
– Безумие – его бог! – выкрикнул кто-то, подтверждая, что никакой ошибки нет.
Воцарилась неловкая тишина. Все смотрели на нас. Вот только для него это был час победы, а для меня – позорного поражения. Что я себе напридумывала? Что встретила того самого? Что даже таким неудачницам, как я, однажды выпадет выигрыш в лотерее? Захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю.