Бернаут - стр. 39
– Она согласилась?
– Как видишь.
– И ты даже не заставлял ее угрозами?
– Лили!
На том конце раздался вздох негодования.
– Прости, мне до сих пор сложно поверить, что ты гражданин США.
– Не так быстро, – ответил я, заходя в здание Федерации мотоспорта. – Если бы все было так просто, не пришлось бы ломать эту сраную комедию. Там еще почти год волокиты с документами. Первое собеседование через два месяца.
– И что ты собираешься делать?
– Пользоваться репутацией въедливого ублюдка. Я уже подал на гражданство, у меня есть соответствующий документ, а значит, если комитет откажет в участии, пригрожу им судом за дискриминацию. Вряд ли они захотят связываться.
– Бланж, ты чокнутый.
– Спасибо.
– Этот чемпионат того не стоил.
– Возможно.
– Я говорю серьезно.
– Я тоже.
Лилиан не понимала, почему я не мог отказаться, если кто-то бросал мне вызов. Изнутри это ощущалось как дыра, как незакрытый гештальт, как заноза, которая все время ноет, и ты не способен от нее избавиться. Еще в детстве, когда мне было восемь, я едва не утонул, решив переплыть озеро Сасамат7, при том что вода едва прогрелась. Не помню, как меня спасли. Помню, как орал отец и как отлупил меня в гараже нашего дома. Да и весенняя вода явно не пошла мне на пользу: я вскоре слег с воспалением легких. Отцу пришлось много врать, объясняя врачам, почему на моем теле столько синяков и ссадин. По официальной версии я неудачно упал с понтона. По неофициальной – получил урок. Наверняка он должен был научить меня осторожности, здравомыслию и пониманию, что любое действие вызывает последствия, но, увы, не научил.
В отличие от отца Марса, который увлекался мотоспортом сам и посадил трехлетнего сына на кроссовый мотоцикл, мой отец этот вид спорта ненавидел. Но так было не всегда.
Я же начал заниматься поздно, но, как говорил мой первый тренер, не мы выбираем мотокросс – он сам нас выбирает. И, наверное, я был тем самым счастливым подонком. Вот только Марс мне этого так и не смог простить.
– Лил, только это останется между нами.
– Не вопрос, – ответила она и положила трубку.
«Кабинет 18» – прочитал я на листовке, которую сжимал в руке, но просто не смог пройти мимо Марселя, который торчал возле стойки с надписью «Класс 50–65» – видимо, подавал заявку на участие в соревнованиях за кого-то из своих мелких подопечных.
– Че, все возишься, воспитывая личинки мотоциклистов? – съязвил я. Боже, каждый раз, как ни пытался, я не мог пройти мимо него, заткнувшись.
– Да, одну вон уже вырастил, – сухо ответил он, даже не поворачиваясь и не поднимая взгляда от бумажек. – Правда, вылупилась канадская мудачья гусеница.