Бермудский треугольник. Повесть - стр. 12
– Давай,– согласился командир, после чего Свергун встав ногой на нижний стеллаж, мазнул пару раз ладонью по инею. Тот беззвучно осыпался.
На выходе Удатный приказал Шахназарову запереть дверь и помалкивать о том, что видел.
– Слушаюсь, товарищ командир! – вытянулся тот.
– Да не ори ты так, – скривился контрразведчик. – Не в бане.
Через десять минут оба сидели в провентилированной курилке, куда при посещении командира никто не входил, дымя сигаретами.
– Что думаешь предпринять? – глубоко затянувшись, поинтересовался Свергун. – Ты у нас как-никак «первый после Бога»*.
– На ночном сеансе связи доложу в штаб, – выдул Удатный из носа дым. – А пока нужно убираться отсюда.
– И чем быстрее, тем лучше, – согласился особист. – Не нравится мне все это.
При очередных радиообменах доклад ушел на материк, оттуда последовал приказ ускорить выход из района.
Не нарушая скрытности, крейсер увеличил ход, приближаясь к выходу из подводного желоба в Северную Атлантику.
Несмотря на принятые меры по скрытию факта прямого контакта с неизвестным явлением, команда о нем в той или иной мере знала. Так всегда бывает на военных кораблях и в замкнутых пространствах. Поползли разные слухи, в том числе о посещении его инопланетянами, которые командование пресекало, ибо это не способствовало боеготовности, нагнетая обстановку.
В один из таких вечеров, сменившись с вахты, в своей шестиместной каюте пятого «бис», отдыхали три мичмана. Другие отсутствовали, заступив в очередную смену.
Двое, из них: Виль с Диденко были радиометристами*, а третий, Журов, химик. Из стоящего на столике магнитофона звучала музыка еще советских «Песняров». Тихая и расслабляющая.
– Скорее бы прийти в базу, – закинув мускулисты руки за голову, мечтательно протянул с верхней койки Виль. – А потом в санаторий в Сочи. Милое дело.
– Это да, – согласился Диденко. – Правда, там еще зима. Но зато можно погонять на горных лыжах.
– В базу еще надо дойти, – хмыкнул скептик Журов, разбирая постель. – Вы же в курсе, что на борту творится.
– Травят больше, – сладко зевнул Виль. – От скуки и ради хохмы.
Потом Журов вырубил свет, и в каюте наступила ночь.
«..Александрына, цяпер прыйшла зима…
Александрына, шукаю я няма,
Александрына, и з песняй ты цвила,
Александрына, якою ты была…
мягко лились слова песни.
Но ее моряки уже не слышали. Им снилась весна, березы и Александрина.
В другом мире.
На следующее утро крейсер стал терять ход. Приборы это сразу зафиксировали. Турбины работали в обычном режиме, число оборотов не уменьшалось, однако движение корабля замедлилось. Механики предположили изменение вязкости воды вследствие изменения температурного режима за бортом, а штурмана возможность появления встречного подводного течения.