Берлинская жара - стр. 13

– Марта, наложи повязку, – приказал он старшей официантке и с вежливой улыбкой обратился к гостям: – Прошу успокоиться, господа. Мы все устали. Давайте развлекаться, не унижая звания немецкого офицера.

– А это еще кто? – набросился гауптман на Хартмана. – Очередная тыловая крыса?

Хартман выдернул Джорджи из рук скандалиста и нагнулся к его уху:

– Слушайте, вы, единственная жертва войны, если в окопах вас не научили субординации, то можно повторить урок дома. И мой вам совет: держите себя в руках, когда с вами разговаривает старший по званию.

На залитом кровью лице гауптмана застыла гримаса недоумения.

– Перестань, Вернер, – взял его за рукав пожилой майор с синюшным обмороженным носом и пояснил Хартману: – Простите. Следствие контузии. Но вы все-таки скажите этому, – он кивнул на Джорджи, – что нельзя дурить голову людям в полевой форме. Его когда-нибудь пристрелят, не ровен час, и не посмотрят, что он инвалид.

Хартман вытащил Джорджи в коридор. Тот продолжал всхлипывать от смеха:

– А что такого? Играли в кости, я предложил ему поставить «Восточную медаль», а он полез в бутылку.

Хартман пихнул его в направлении выхода:

– Катись домой, Гуго. Ты много выпил.

Презрительно фыркнув, Джорджи потащился наверх мимо спускающегося по лестнице Свена Берглунда, который нес перед собой коробку сигар.

– О, Франс, а я вас ищу, – обрадовался Берглунд. – Слава Богу, дела сделаны, я еду домой. Давайте-ка, мой друг, отметим эту радостное событие.

Они проследовали в маленький, обтянутый темно-красной тканью закуток сразу за каминным залом, в котором помещались лишь два кресла и журнальный стол. По негласной договоренности с гестапо, «Адлерхоф» находился под контролем СД на том основании, что традиционно пользовался благосклонностью высокопоставленных иностранцев и принадлежал гражданину Швеции. Ведомство Шелленберга буквально нашпиговало отель прослушивающей аппаратурой и обязало персонал сотрудничать с профильными инстанциями службы безопасности. Это не означало, что люди Мюллера не совали нос в дела отеля, однако высокое покровительство ограждало Хартмана от излишнего внимания тайной полиции. Впрочем, в отеле оставались зоны, не охваченные прослушкой, о которых знал только управляющий, одним из таких мест и была комната, в которой разместились Хартман и Берглунд.

– Сегодня беседовал со Шпеером, – сообщил швед. – Оказалось, милейший человек. Культурный, воспитанный. Я не поклонник его архитектурных новшеств, по мне, это слишком холодно, слишком расчеловеченно: эти квадратные колонны, эти голые стены, лестницы, портики. Нет, слишком, слишком… Но мы говорили о Стриндберге, Шпеер хорошо знает Стриндберга, о Толстом. Да, представьте себе, о Толстом.