Берлинская рулетка - стр. 8
В квартиру влетел ошарашенный лейтенант Балабанов, запнулся о мертвеца, разлегшегося на пороге, резко затормозил перед вторым, заморгал.
– Товарищ майор, это что же такое?
– А это своим тетерям спасибо скажи, – процедил сквозь зубы Градов. – Ты где таких кретинов добыл, Балабанов? Бегут, как в атаку на пулеметы! Ты готов под трибунал идти за действия своих подчиненных?
– Никак нет, товарищ майор. – Лейтенант вытянулся по швам, побледнел, в глазах у него зажегся тоскливый огонек. – Мы же не знали, не думали, поздно сообразили.
– Сгинь, чтобы духа твоего тут не осталось! – взревел майор.
Лейтенант дернулся, запнулся о перевернутый стул.
– Стоять, Балабанов! Отвечать за халатность будешь по полной строгости, если я не передумаю. Оцепление оставить, проверять всех, кто сюда приходит. Если местные, пусть идут домой. Остальных в комендатуру, потом доложишь. Посторонних на место происшествия не пускать, патрули разворачивать. Выполнять, Балабанов, и чтобы глаза мои тебя больше не видели!
– Слушаюсь, товарищ майор! – Перепуганный лейтенант вытянулся по швам и умчался из комнаты.
– А вы чего уставились? – Майор исподлобья обозрел оробевших оперативников. – Сами не лучше. Да и я вместе с вами. И что прикажете делать? «Крот» сюда не придет, если он не больной на голову. Поздравляю, товарищи офицеры, начинаем все заново. Представляю, как обрадуется полковник Троицкий.
Ужасающая груда мусора, которую представлял собой послевоенный Берлин, простиралась на многие версты. Гарь и сладкая вонь впитались в воздух, истребить их не могли ни время, ни ветер.
За «газиком», все это время отдыхавшим на углу Вильгельмштрассе и Унтер-ден-Линден, присмотрели бойцы патруля. Оперативники возвращались на базу злые, раздраженные. За спиной остались Бранденбургские ворота, за ними здание МВД, рейхстаг, Шпрее. Бульвар Унтер-ден-Линден тянулся с запада на восток через добрую половину города, пересекал несколько округов. Штаб стрелкового корпуса размещался в районе Кенигштадт у Александерплац, в двух километрах к востоку от Бранденбургских ворот.
Когда-то на бульваре высаживали липы. За этим еще в восемнадцатом веке следил Фридрих Вильгельм Первый. В тридцать третьем году фюрер приказал срубить все посадки. Ему требовался простор для проведения многолюдных маршей, поэтому растительности на бульваре почти не осталось.
Грамарь вертел баранку, объезжал груды мусора. Уцелевших зданий практически не было, высились лишь остовы строений, когда-то помпезных. На углу бульвара и Фридрихштрассе стояла стена, унизанная балконами и украшенная лепниной. За ней громоздилась гора мусора. Стена смотрелась абсурдно и по какой-то причине не падала. Люди обходили ее стороной. Она могла рухнуть в любой момент или не сделать этого никогда.