Берлинская лазурь - стр. 31

– Конечно, знаю, все средства хороши! – улыбнулась Лиза.

– И вот, думаю, чем черт не шутит, не убудет же с меня! Подхожу колодцу и со всей мочи как заору туда: «Я хочу до конца следующего года легко и радостно переехать жить в Берлин и жить здесь комфортно и счастливо!» И про «без вреда себе или кому-либо другому» не забыл добавить. И что ты думаешь, возвращаюсь в Москву, проходит пара месяцев, и мне, вчерашнему студенту, сваливается неплохая работка, а главное, с продолжительными командировками в Германию, а ближе к концу года меня и вовсе перевели в здешний офис, выдав красивую карточку, подтверждающую законность моего временного здесь пребывания, обещающего впоследствии стать постоянным.

– Хм, думаю, в этом сыграл небольшую роль красный диплом переводчика с немецкого, а не только волшебный колодец.

– Несомненно! Но кто знает, кто знает?!.

– Ну ладно, только отойди и не подслушивай.

Миша, засмеявшись, пошел в сторону входа, где из приоткрытой двери уже показался официант, возвещающий, что гусь подан. Лиза добрую минуту нашептывала что-то в середину каменного круга, бросила внутрь монетку из кармана, а затем с хитрой улыбкой нашкодившей школьницы и покрасневшими не то от стыда, не то от мороза щеками ворвалась в тепло ресторанного зала. На улице звякнул одинокий удар колокола. Непонятно, почему только один и в двадцать часов девятнадцать минут, но Лиза уже слишком увлеклась дымящейся гусиной ножкой, чтобы обратить на это внимание.

Три дня спустя Лиза и ее маленький рюкзачок переехали на Инзельштрассе. В просторную квартиру с высокими потолками, котом Демиургом, хорошей библиотекой и видом на остров, кораблики и каштан. Миша вылетел в Буэнос-Айрес в тот же день, выдав ей вторые ключи и последние напутствия, как сделать ее совместную жизнь с котом максимально комфортной для обоих. Кот отреагировал на Мишин отъезд нордически. Лишь вышел в коридор, когда тот обувался, ткнулся носом в лицо, дал легкую пощечину кончиком роскошного хвоста и муркнул напоследок что-то вроде «береги себя там, человечек неразумный», а затем спокойно ушел спать на диван, где проводил большую часть времени. С Катей тоже все обошлось без лишних слез и долгих прощаний, во-первых, они все еще оставались в одном городе, а во-вторых, подруга была так увлечена своим новым страстным романом, что общаться с ней становилось затруднительно. Она могла либо рассказывать, какой замечательный мужчина – Ханс, либо и вовсе зависала в фантазиях и мечтах и плохо реагировала на внешние раздражители. Видеть, как ее огненная Катя постепенно превращается в розовое желе, Лизе было странно и немного завидно, но она прекрасно понимала, что это обычные издержки конфетно-букетного периода, когда все остальное для тебя просто перестает существовать.