Берия. Арестовать в Кремле - стр. 61
Как бы там ни было – первый полет «сотка» совершила, и Туполев, поздравив Петлякова, назвал наиболее характерные недостатки и те работы, что предстояло выполнить немедленно, начиная с сегодняшнего дня…
Машину доводили не один месяц; о ней мало кто знал, но неожиданно поступила команда: готовить «сотку» к первомайскому параду. Берия очень хотелось показать товар лицом лично товарищу Сталину.
О решении Берия показать «сотку» на первомайском параде узнал недавно назначенный нарком авиапрома Алексей Шахурин и при очередном вызове в Кремль сказал Сталину, что «сотка» еще «сырая», находится на испытаниях и что лететь над Москвой на ней небезопасно. Покажем ее, товарищ Сталин, на ноябрьском параде…
Едва Шахурин вернулся в рабочий кабинет, ему тут же позвонил Берия.
– Вы, Шахурин, не лезьте не в свои дела! – кричал Берия. – «Сотка» летает и будет участвовать в параде! Чего вы лезете к товарищу Сталину? Это вам так не пройдет!
Зэки обрадовались: машину увидят Сталин и Берия, а значит – жди освобождения. Каждый помнил слова наркома НКВД: «Машина в воздух – вы на свободу». Да и саму «сотку» видели «живьем» всего лишь несколько человек, остальные лишь догадывались о ее формах, и потому зэки попросили полковника Кутепова разрешить им 1 мая находиться в «обезьяннике» – огороженном металлической сеткой на крыше месте для прогулок заключенных. Кутепов заупрямился – не хватало, чтобы зэки устроили свою демонстрацию!.. Петлякову стоило большого труда, чтобы уговорить Кутепова, – люди заслужили посмотреть творение рук своих…
1 мая, после завтрака, все до единого заключенные под охраной поднялись на крышу и, задрав головы, принялись всматриваться в голубое майское небо Москвы. Минуты казались часами. С улиц города доносились музыка, смех людей, вышедших из своих квартир, трамвайные перезвоны, – народ встречал Первомай. Вот показались первые тройки боевых краснозвездных машин в едином строю: истребители И-16, скоростные СБ, разведчики Р-5, верткие И-153 бис («чайки»), а ниже общего строя, прижимаясь к крышам зданий, неслась их «сотка». Они узнали ее сразу – сколько видели в чертежах, – угадывая по хищному тонкому фюзеляжу, тонким крыльям, «горбатой» кабине, необычному двухкилевому оперению. И, конечно, закричали бы от восхищения, если бы не предупреждение Кутепова… Но что это? Под фюзеляжем и крыльями машины висели какие-то предметы – уж не оторвались ли дюралевые листы центроплана? Не выдержала конструкция?
Двое суток зэки, расстроенные увиденным, ходили подавленно-сумрачными, в разговоры вступали редко, курили больше обычного, словно ждали сурового приговора – все оставалось неясным: ни их дальнейшая судьба, ни все то, что произошло с «соткой».